Этого не знал и я сам. Зато прекрасно помнил тот день, когда дед приехал невесть откуда в одиннадцать утра с трясущимися руками, бледный, как смерть и с синяками под глазами на половину лица – а потом спал чуть ли не трое суток.

– Увы, это мне не известно. – Я отвел взгляд и принялся рассматривать висевшие на стене часы. – Но могу дать слово дворянина, что его превосходительство нас больше не потревожит. Ни завтра, ни через месяц, ни через год, ни когда-либо еще. Ваша светлость сами объявили его мертвым – и я не вижу причин думать иначе.

Багратион нахмурился. Но спорить не стал, хоть мой ответ ему явно не понравился. Как и многое другое сказанное сегодня – и раньше. Впрочем, молчание его светлости нравилось даже меньше. Я его прекрасно понимал, конечно – и все же не настолько, чтобы начать болтать больше положенного.

Высадившись в Зеленой Роще, я буквально пошел ва-банк – и ставка сыграла. Покойный Орлов оказался человеком не только выдающихся способностей, но и весьма аккуратным: в усадьбе наши люди отыскали столько записей, отметок и прочих документов, что – как выразился дед – вполне хватило бы отправить четверть Госсовета на каторгу на веки вечные.

Но кое-какие козыри мы спешили разыгрывать: информация стоит существенно дороже золота, и использовать ее без собственной выгоды куда глупее, как пытаться забить гвоздь хрустальной вазой. Багратион на моем месте, разумеется, поступил бы точно так же.

Видимо, поэтому и злился.

Чин канцлера уплыл от его светлости – и, похоже, уже насовсем. Третьему отделению основательно подрезали крылья – зато авторитет древних родов в очередной раз вознесся чуть ли не до небес.

– Рано или поздно тебе и деду придется заговорить. – Багратион покачал головой и демонстративно отодвинул не успевшую опустеть чашку с кофе. – Особенно если вам известно, откуда появлялись эти… приборы подавления магии.

Последние слова его светлость будто выплюнул – видимо, чертовы «глушилки» уже успели набить всем такую оскомину, что не хотелось произносить даже название. Но это стало одной из тех тайн, за которую многие готовы были драться чуть ли не насмерть. А мне оставалось только отмалчиваться…во всяком случае – пока.

– Мне известно многое. Я не буду говорить, какой ценой достались нам эти знания – это вас едва ли заинтересует, – проговорил я. – Но, уверяю, сейчас нет совершенно никаких причин…

– Нет, это совершенно немыслимо! – Багратион едва не сорвался на крик. – Может, ты уже даже знаешь, как делают эти штуковины?!

– Может быть. – Напустить на себя загадочный вид не составило особого труда. – И как только у меня появится возможность, я незамедлительно сообщу и вам.

– Осторожнее, Саша! – Багратион сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. – Не забывай… В конце концов, нравится тебе это, или нет – я должен делать свое дело.

– Так делайте, ваша светлость! Уж поверьте – скоро работы у Третьего отделения станет даже больше, чем было раньше. – Я облокотился на стол и подался вперед. – Точно так же, как и у нас всех. И мы непременно справимся. Хотя бы потому, что иного выхода попросту нет! Мы давно уже вместе работаем на благо страны и короны – и я совершенно не вижу причин не делать этого впредь. – Я попытался, но все же не смог удержаться от колкости: – Особенно если ваша светлость – уж простите – прекратит вставлять мне палки в колеса.