— Давай, чудище, — процедил я сквозь зубы, поглаживая руль большими пальцами. — Я знаю, ты можешь.

Странное “заклинание” помогло — машина вдруг снова отозвалась на утопленную в пол педаль глаза, натужно взревела и поползла вперед, отыгрывая у Гижицкой драгоценные полтора метра.

Но только для того, чтобы потерять их снова. Выжав из мотора все лошадиные силы до последней, я сам превратил Настасьино творение в летящей над землей стальной снаряд — и с поворотом на Троицкий мост породистый британец справился лучше. Меня занесло, вышвырнуло на встречную полосу, и только буквально повиснув на руле я кое-как выровнял машину обратно, едва не бортанув Куракина.

Теперь мы летели бок о бок уже с ним. Вдавив газ, я чуть вырвался, но тройные круглые огни на изящной корме “Астон Мартина” так и остались впереди. Всего в паре десятков метров — но я даже представить не мог, как выгрызть их обратно.

Помог случай. Не знаю, откуда на съезде с моста в такое время вообще мог взяться затор — но все полосы на нашей стороне, включая трамвайную, оказались забиты. Может быть, где-то впереди случилась авария — я увидел в темноты маячки сразу нескольких полицейских машин. Или городовые уже готовились перекрыть мост перед разводкой — проехать оказалось попросту негде.

Если ехать по правилам.

Дурная идея пришла нам с Куракиным одновременно — но на этот раз его сиятельство оказался чуть расторопнее. Или просто чуть наглее: злобно рявкнув мотором, “Мустанг” вырвался вперед, подрезая меня — и махнул через две пары трамвайных полос на встречку. Я устремился следом, а вот Гижицкая чуть замешкалась: водила княгиня отменно, но реального опыта таких вот ночных хулиганств ей явно не хватало.

Вильнув, чтобы не протаранить ее серебристого красавца, я тоже скакнул по рельсам — и тут же мне в стекло полетели какие-то обломки. Куракин без особого стеснения снес ограждение, едва не сбил зазевавшегося городового — и помчался по встречной полосе, огибая редкие машины. Нам вслед свистели, кажется, даже пытались догнать — но я даже не обратил внимания на вой сирен и проблесковые маякчки.

В этой схватке у меня противники посерьезнее, чем видавшие виды полицейские “Волги”.

Бессовестно обогнув памятник Суворову слева, Куракин заложил поворот. Так круто, что оба правых колеса “Мустанга” на секунду или две оторвались от асфальта. Я на мгновение даже испытал острый соблазн боднуть его радиатором в бок, перевернуть и выбить из гонки. Но вместо этого выкрутил руль, пуская машину в занос, и с оглушительным скрежетом покрышек “выстрелил” по Миллионной.

Все-таки вторым — и, к сожалению, ненадолго. Куракин выживал из модифицированного Кэрроллом Шелби мотора “Мустанга” все, что мог, и все-таки я понемногу догонял. Но самый неприятный сюрприз приготовила для нас обоих Гижицкая. После неудачи на мосту графиня будто сорвалась с цепи — и теперь жарила на всю катушку. Пустая, длинная — примерно километр — и прямая, как стрела Миллионная улица позволила рядном мотору выдать то, чего он не смог до этого: раскрутиться на полную.

Не знаю, сколько Гижицкая успела набрать, когда обошла меня слева — но больше двух сотен километров в час точно. “Астон Мартин” уверенно проплыл мимо и устремился к следующей жертве. Но если мы с ее сиятельством обошлись без грязи, то Куракин явно не собирался отдавать позицию лидера без драки. Вильнув в сторону, “Мустанг” перекрыл Гижицкой обе полосы и подставил хромированный бампер.