— Вы говорите о Зеленом луче, как о женщине.
— Я так и относился к нему, любил его. Часто, когда что-то удручало меня, я вынимал и смотрел на камень. Обычно я всматривался в сияние и говорил себе: «Времена меняются, Бен. Ты найдешь свое счастье так же, как и камни». Вот что он говорил мне, — казалось, он больше не в силах был говорить о своей потере и, переменив тему, стал рассказывать о своей молодости — времени, когда впервые испытал соблазн поиска опалов. Затем предложил мне осмотреть дом, но сам он не мог еще быстро ходить, и сопровождать меня должен был кто-то из слуг. Мне не хотелось расставаться с ним, но я давно мечтала осмотреть дом и, Бен, поняв, о чем я думаю, сказал:
— Ты снова придешь, мы должны видеться часто. Я уверен в том, что мы симпатизируем друг другу. Надеюсь, ты согласна со мной?
— О да. Если бы я могла приходить сюда и слушать ваши рассказы! А теперь мне бы очень хотелось походить по дому.
— Обязательно. И будешь воображать, каким бы он был, если бы ты здесь прожила все эти годы, как и положено, если бы один из разбогатевших выскочек не появился и не заграбастал ваше родовое гнездо.
— Я рада этому, — заверила я его.
И он был рад услышать мои слова. Он позвонил, и тотчас же появился Вильмонт.
— Мисс Клэверинг хотела бы осмотреть дом. Кто-нибудь должен сопровождать ее.
— Очень хорошо, сэр, — ответил Вильмонт.
— Минуту, — остановил его Бен. — Пусть это будет Ханна.
— Как прикажете, сэр.
Я подошла к Бену и взяла его руку.
— Спасибо. Мне было так хорошо! Я на самом деле могу снова прийти?
— В следующую среду в то же время.
— Спасибо.
На мгновение на его лице появилось странное выражение. Если бы это был кто-то другой, я подумала бы, что он сейчас заплачет. Затем он сказал:
— Ну, все. Ханна покажет тебе дом.
Интересно, почему он выбрал Ханну? Это была высокая женщина с довольно мрачным лицом и большими темными глазами, которые, казалось, пронзали меня. Она, очевидно, была благодарна, что именно ее выбрали сопровождать меня.
— Я служила вашей семье пять лет, — говорила она мне, — а пришла я сюда, когда мне было двенадцать. Когда все они уехали, меня не смогли взять, и я осталась здесь.
— Боюсь, что так же поступили и с другими, — сказала я.
— Может быть, начать с верхних этажей дома, мисс Клэверинг, а затем спуститься вниз?
Я сказала, что это превосходная мысль, и, держась за перила, мы вместе забрались на крышу.
— Эти башенки отсюда видны лучше. И посмотрите, какой чудесный вид на округу, — она внимательно посмотрела на меня. — Отсюда хорошо виден Дауэр Хауз.
Я посмотрела, куда указывала Ханна, и увидела свой дом, как в гнезде, среди деревьев и зелени. Сверху он казался кукольным. Чистые линии его архитектуры были четкими, и гладкие газоны напоминали зеленый шелк. Я могла разглядеть Беднягу Джармина, работавшего на клумбах.
— Наш дом виден лучше, чем ваш. Летом Оукланд Холл совершенно скрыт зеленью.
— Я люблю бывать здесь, наверху.
— И, должно быть, часто видите нас в саду?
— О, часто, — ответила Ханна.
Я почувствовала себя неловко оттого, что за мной наблюдали.
— Вам теперь лучше живется по сравнению с тем временем, когда моя семья владела этим домом?
Она задумалась.
— В некотором отношении да. Мистер Хенникер часто уезжает, и нам предоставлена свобода. Это приятно, по крайней мере, сначала, но привыкли мы к другому. |