— Может быть, они поступили бы так же, останься вы бедным?

— Кто знает?

Так мы беседовали.

Я подружилась со слугами. Миссис Бакет относилась ко мне очень сердечно, ей нравилось расспрашивать, как готовит миссис Кобб. Она с гордым видом и с улыбкой на губах сидела, слушая мои рассказы, я была уверена, что она пристрастна к миссис Кобб.

— Лучше бы Бедняге Джармину остаться здесь, — говорила она. — Посмотрите, что он получил. Маленький домик и целую кучу детей. Если бы он остался и подождал хотя бы лет пять, ему пришлось бы кормить на пять человек меньше.

Некоторое время спустя Вильмонт тоже привык к моим посещениям. Я знала, что ему было нелегко признать во мне Клэверинг, я ведь была не из тех, кто родился в Оукланд Холле. Это в некотором роде снижало мой статус, и хотя он относился ко мне с уважением, но и с определенной долей снисходительности. Меня это забавляло, и мы с Беном посмеивались над ним. Я уже не могла представить, как выносила монотонность своей жизни до встречи с Беном.

Кажется, это было в конце августа, когда Бен встревожил меня. Мы прогуливались по галерее. Он передвигался уже довольно легко.

— Если так и дальше пойдет, то в будущем году я смогу совершить путешествие, — сказал он. Увидев мой испуг, тут же поспешил успокоить. — Это будет нескоро, мне еще надо попрактиковаться в ходьбе.

— Без вас будет так тоскливо! — запинаясь сказала я.

Он похлопал меня по руке.

— До этого еще далеко. Кто знает, что может случиться до Рождества.

— Куда вы поедете?

— Я бы поехал на север от Сиднея. Уверен, что там еще множество опалов.

— Вы хотите сказать, что снова вернетесь к своей профессии?

— Это в моей крови.

— Но после несчастного случая…

— О, я не уверен, что смогу сам добывать опалы. Я не это имею в виду. Мы с компаньоном приобрели шахты, наняли рабочих.

— Что же там происходит сейчас?

— О, Павлин присматривает за ними.

— Павлин?

Бен засмеялся.

— Когда-нибудь ты встретишься с ним. Прозвище подходит ему.

— Он, вероятно, тщеславен?

— Он довольно самонадеян. Заметь, я не говорю это с осуждением. Ты когда-нибудь видела павлинье перо? Так вот, его глаза подобного редкого, знаешь ли, глубокого темно-синего цвета и, Боже мой, как они сверкают, когда он в ярости! В компании нет человека, который посмел бы возразить Павлину. Это полезно. Я знаю, что он обо всем позаботится, пока меня нет. Если бы не Павлин, меня сейчас здесь не было бы, мне пришлось бы вернуться туда.

— Значит, вы доверяете этому Павлину?

— Принимая во внимание наше родство, думаю, что могу.

— Кто же он?

— Джослин Мэдден. Его знают как Джосса или Павлина. Его мать была большим моим другом. О да, очень большим другом. Джулия Мэдден была очень красива. Не было человека в лагере, который бы не мечтал о ней. А Джок Мэдден был как вяленая рыба, которая случайно попала в компанию живых, — не мог ни справиться с работой, ни удержать женщину. Джулия и я любили друг друга, и когда появился Джосс, ни у кого не было и тени сомнения: у старого Джока не могло быть детей.

— Вы хотите сказать, что Павлин — ваш сын?

— Вот именно, — Бен громко захохотал. — Я никогда не забуду одно событие. Ему было тогда около семи лет. В то время я разводил павлинов, начал я это дело лет за пять до этого. Павлины гуляли по лужайкам, и мой дом так и называли «Павлины». Джулия, бывало, приходила ко мне. Она думала оставить Джока и прийти ко мне навсегда.