– Выглядит неплохо, – похвалил Квинн, подплыв поближе к экрану. – Начинай подготовку к старту.

– Есть, командир.

– Все‑таки надеюсь, что вы ошибаетесь, – сказал Квинн Арику. – Если у завоевателей и вправду есть тахионные средства связи, то нам остается только молиться. И лично я сомневаюсь, что на молитвы граждан Содружества откликнутся здешние боги.

Арик взглянул на желтую ломаную линию, которая упиралась в отмеченную зеленым цветом звезду, словно застывшая молния.

– Тем важнее убедиться в этом поскорей.

– Пожалуй, – согласился Квинн. – Ну что ж… вам сейчас лучше отдохнуть. Мы проведем в полете одиннадцать часов, и я не хочу, чтобы вы клевали носом на финише. Я  скажу остальным, что наши планы изменились.

– Хорошо. – Арик помолчал в нерешительности. – Квинн, может, это и не мое дело, но учитывая обстоятельства… почему вы ушли из «Мокасиновых змей»?

В рубке повисло недолгое, но тяжелое молчание.

– Трудно объяснить, – произнес наконец Квинн. – Вы когда‑нибудь пробовали подключаться к компьютеру?

– Когда учился в колледже, несколько раз играл с компьютером через мыслесвязь, – ответил Арик. – Конечно, это была индукционная связь, а не имплантат.

– Тут дело не в имплантате, – покачал головой Квинн. – По крайней мере, не в нем самом. – Он помолчал. – Видите ли, мыслесвязь «Мокасиновых змей» – это нечто уникальное. Она передает нам данные минимум в тысячу раз быстрее, чем любая компьютерная бизнес‑связь, и этак в десять тысяч раз быстрее, чем самая лучшая индуктивная связь на игровых компьютерах. Когда соединяешься с компьютером мыслесвязью, ты не просто получаешь игровой сценарий, колонку цифр или направление пути. Данные просто обрушиваются на тебя, захлестывают все сенсорные входы, какие только есть в твоем мозгу. Ты не просто видишь битву – ты живешь в ней, ощущаешь ее запах и вкус. Каждое изображение невероятно отчетливо – и столь же объемно. Каждая твоя мысль мгновенно превращается в вектора и линии маневра на тактической схеме. Ты чувствуешь свою группу как продолжение своего сознания, своего тела; мысли товарищей текут к тебе и сплетаются с твоими мыслями. Это не похоже ни на что иное из созданного человечеством. Ни на что из того, что вы можете себе вообразить.

– Звучит страшновато.

– Нет, – возразил Квинн. – Это просто суть явления, суть, которую не мог понять никто из парламинистров, задававших мне вопросы. Проблема не в том, что программисты сделали свою работу плохо, а в том, что у них получилось слишком хорошо. Мыслесвязь – это необыкновенное ощущение. Она захватывает и возбуждает, но не пугает ничуть. В последние годы появилось множество способов компьютерной связи – якобы они создают настоящую реальность. Мыслесвязь – это реальность. И слишком многие мои товарищи не захотели расстаться с ней.

Арик смотрел на Квинна, чувствуя, как по спине пробегает холодная дрожь:

– Вы имеете в виду зависимость?

– Я имею в виду полный уход от действительности, – напрямик объяснил Квинн. – Отключившись от мыслесвязи, они ходили словно привидения. Просто подражали движениям живых людей, машинально делали, что полагается. И мечтали только об одном: поскорее вернуться из бледного подобия реальности в «настоящую жизнь». Некоторые заходили так далеко, что похищали беспроволочные передатчики – лишь бы вообще не возвращаться в действительность.

Морщась, как от боли, Квинн продолжал:

– Некоторые так и остались там. Даже когда их насильно отсоединили.