Гавриил Державин. Горелки
На поприще сей жизни склизком Все люди бегатели суть: В теченьи дальном или близком Они к мете своей бегут.
И сильный тамо упадает, Свой кончить бег где не желал: Лежит; но спорника, — мечтает, — Коль не споткнулся бы, — догнал.
Надеждой, самолюбья дщерью, Весь возбуждается сей свет; Всяк рвенье прилагает, к рвенью, Чтоб у передних взять перед.
Хоть детской сей игре, забаве И насмехается мудрец, Но гордый дух летит ко славе, И свят ему ее венец.
Сие ристалище отличий, Соревнование честей, Источник и творец величий И обожение людей;
Оно изящного содетель, Великолепен им сей свет: Превозможенье, добродетель Лишь им крепится и растет.
О! вы, рожденные судьбою[1] Вождями росским вождям быть, Примеры подавать собою И плески мира заслужить!
Дерзайте! рвение полезно, Где предстоит вам славы вид; Но больше праведно, любезно, Кто милосердьем знаменит.
Екатерине подражая, Ее стяжайте вы венец; Она, добротами пленяя, Царица подданных сердец.
Лето 1793
ПРИМЕЧАНИЯ Впервые — Изд. 1808 г., т. 1, стр. 310. Летом 1793 г. Державин, бывший в то время статс-секретарем Екатерины, часто бывал и подолгу жил в Царском селе, резиденции императрицы. Вечером 15 июля в саду, где прогуливалась Екатерина, придворные стали играть в горелки и вовлекли в игру пятидесятилетнего поэта. Ему выпало ловить великих князей Александра и Константина Павловичей. Погнавшись за Александром, Державин поскользнулся «на покатистом лугу», сильно повредил себе руку и пролежал шесть недель в постели. «Сей столь непредвидимый неприятный случай и был политическим падением автора, ибо в сие время вошел было он в великую милость у императрицы, так что все знатнейшие люди стали ему завидовать; но в продолжение шести недель, на лечение его употребленных, когда он не мог выезжать ко двору, успели его осудить у императрицы, так что, появясь, почувствовал он ее равнодушие» (Об. Д., 653). |
