«Если Сильвия узнает о болезни Роднея, она вернется домой», — подумал Монти, поднимаясь к себе.

Но дома было пусто и неприветливо, тишина, царившая повсюду, действовала на него угнетающе. Он вышел из дому и принялся бесцельно бродить по улицам. Было еще слишком рано, чтобы пойти в клуб; погода испортилась, потянуло холодом и начал моросить дождь.

Он был недалеко от Брутон-стрит и от дома Китти. Он позвонил ей из ближайшей телефонной будки.

— Приходите завтракать, — ответила Китти. — Я как раз сажусь за стол. Вы знаете, я несколько старомодна и люблю рано вставать.

В камине весело потрескивали дрова; повсюду было много цветов; на столе лежали газеты. Китти угостила Монти омлетом с почками и ветчиной. Все это показалось ему необычайно вкусным.

После завтрака они уселись около камина, Монти — с сигарой в зубах, Китти — с папиросой. На ней был шелковый пеньюар, отделанный мехом, с большим меховым воротником.

— Я никогда не завтракаю в постели, — сказала Китти. — Знаете, Монти, так приятно завтракать в день отъезда с кем-нибудь из своих друзей…

Прислушиваясь к ее голосу и глядя на нее, Монти подумал, что на нее можно вполне положиться, и рассказал ей все свои сомнения.

Китти постаралась успокоить его, как всегда — решительно и нежно.

— Вы не должны так думать, — сказала она. — Вы ведь не ударили его с намерением убить — Рентон это отлично понял. Это просто была неудачная, вернее, несчастная случайность и вы оба пострадали. Вы не должны из-за этого так терзаться, Монти. Обещайте мне, что возьмете себя в руки и будете рассуждать здраво.

Она замолчала и несколько мгновений пристально глядела на него; затем совсем другим тоном прибавила:

— Я считаю, что вы должны найти Сильвию и вызвать ее… для него.

Монти утвердительно кивнул и, глядя вдаль, сказал:

— Я охотно сделал бы это, Китти, клянусь вам. Но я совершенно не знаю, где ее искать. Знаю только, что она не там, где ее мать. Думаю, придется нанять сыщиков, иначе мы ничего не узнаем.

Китти поднялась.

— Конечно, наймите. А теперь до свидания, Монти, желаю успеха.

Он подошел к ней близко. Ее мягкость, готовность услужить, дружеское внимание привлекали его к ней еще много лет назад, а ее жизнерадостность и несколько юмористическое отношение к жизни только укрепляли их дружбу.

— Мне так не хочется, чтобы вы уезжали! — с внезапной горячностью сказал Монти.

— Это необходимо, дорогой…

— Я знаю… — Монти не двинулся. В его душе зашевелилось какое-то неопределенное чувство, которое он не мог назвать… С отъездом Китти он теряет друга, поддержку и…

— Позвольте мне поцеловать вас на прощанье, — сказал он и, обняв, поцеловал ее в щеку.

Он ушел, унося с собой воспоминание о бархатистой коже Китти и быстром прерывистом вздохе, вырвавшемся из ее груди.

Он позвонил на Сент-Джемс-Сквер и, назвав себя, попросил сообщить ему о состоянии здоровья Роднея. Его попросили подождать у телефона. У Монти замерло сердце… неужели что-нибудь случилось?.. В этот момент раздался мужской голос:

— Говорит Поль Васси. Послушайте, мистер Ривс, мне нужно поговорить с вами. Если можно, я приеду к вам сейчас. Дайте мне адрес.

Монти назвал улицу и номер дома и повесил трубку.

«Значит, он узнал», — подумал Монти. Ну что ж, тем лучше, он не хотел укрываться от правды и защищаться великодушием Рентона.

«Не буду ждать, пока он меня спросит, я сам все скажу», — решил Монти.