Рутковский слышал, как бьется у него сердце. Теперь выждать минуту или две. Только бы не пришли Вырган или Синявский. Смотрел, как бежит на циферблате секундная стрелка. Быстрее, прошу тебя...

Когда обежала два круга, поднялся намеренно медленно, заглянув в комнату Сопеляка. Пан Виктор переворачивал какие-то бумаги и не увидел его. Рутковский проскользнул между письменными столами.

— Мое почтение, пан Виктор! — сказал громко и бодро. — Вы, как обычно, ранняя пташка.

Сопеляк усмехнулся благосклонно. Он всегда улыбался любезно, а особенно угодливо тем, кто шел в гору. Этот Рутковский, смотри, через полгода или год станет заместителем Кочмара, и господину Максиму нужно улыбаться искренне. Сопеляк скомкал в кулаке бороду, чтобы Рутковский лучше видел выражение его лица — приятное и предупредительное.

— А вы, пан Максим, сегодня, вижу, тоже не задержались.

— Эх, пан Сопеляк... — Рутковский сделал таинственное лицо. Знал, что Сопеляк больше всего любит секреты, и решил сыграть на этом. — Расскажу вам, но это ведь тайна...

— Конечно, пан Максим, все останется между нами, честное слово.

— Понимаете, вчера вечером познакомился с девушкой и прогулял всю ночь. У нее... А она здесь недалеко живет, домой уже не было смысла возвращаться.

— А красивая девушка? — узкие глаза Сопеляка блеснули интересом.

Рутковский поцеловал кончики пальцев.

— Очень.

Лицо Сопеляка омрачилось.

— Теперь вам, — сказал вздыхая, — все дается легко. Деньги, девушки...

— Не говорите никому.

— Боже сохрани... А вы в самом деле загуляли. Даже... — запнулся.

Рутковский насторожился.

— Что «даже»?

— А-а, пустое. Всегда аккуратный, приятно смотреть, а сегодня небритый.

— Точно. — Максим с притворным отвращением провел ладонью по щеке. — Откуда у девушки бритва? Знаете, скажите Кетхен, что я в библиотеке — здесь парикмахерская за углом, за двадцать минут можно успеть.

— Если она поверит.

— Вам, пан Виктор, не поверить нельзя. А с меня коньяк.

— Все только обещают всегда...

— По первому требованию.

— Ну скажу, скажу.

Рутковский проскользнул пустым коридором к туалету. Выглянул из неприкрытых дверей и, увидев, что мимо важно прошел Синявский, вздохнул облегченно и побежал в парикмахерскую.

Ну опоздает на несколько минут... Кетхен будет знать, что он в библиотеке, она не донесет на него Кочмару — уже привыкла к мелким подаркам Максима.

Иван Мартинец сидел на открытой веранде маленького ресторанчика «Ручеек», который приткнулся над самой дорогой на Зальцбург. Посетителей было мало: он с Гизелой и еще несколько приезжих, которые поставили свои машины на асфальтированной площадке около ресторана. Все сидели на открытой веранде, только двое мужчин в замшевых шортах пили пиво в зале. Стояла летняя жара, и лишь иногда легкий ветерок покачивал верхушки сосен, со всех сторон обступивших ресторанчик, и хвоя осыпалась на столы.

Один из мужчин, пивших пиво, показал кельнеру два пальца, и тот принес полные кружки.

— И сыра, — потребовал человек, — свежего.

Кельнер пошел за сыром, а человек, пригубив пиво, сказал недовольно:

— Можем до ночи просидеть — и ничего. Девчонка у него хороша, ничего не скажешь, с такой я бы тут не сидел...

Второй захохотал:

— У вас, пан Стефан, губа не дура.