— Не верю я ему, — сердито заявил седобородый старик, — люди равнины ненавидят нас. Они хотят править нами.

— Я сказал правду.

В спор вступил еще один старик.

— Говорят, Удомо не уважает стариков. Говорят, он хочет уничтожить наши обычаи, обычаи наших предков. Говорят, он хочет заставить нас жить по обычаям белых, хочет, чтобы молодые не уважали стариков и не подчинялись законам племени. Говорят, он не боится наших богов и не почитает их. Что ты скажешь на это?

Господи, как он устал! К черту всех этих стариков, если они даже не могут догадаться предложить ему сесть после долгого пути. Или молодые не люди? Спокойно, Мэби, спокойно! Он повернулся и медленно обвел взглядом старейшин. Только вождь смотрел на него приветливо.

— Почтенный старейшина, вы сказали «говорят». Кто же это «говорит»?

— Отвечать на вопросы должен ты, а не мы.

— Я спрашиваю, потому что у меня есть на то причина.

— Он дело говорит, — сказал вождь. — Ответь молодому.

— Мне это не нравится, — пробормотал кто-то.

— Ответь сейчас же, — приказал вождь, — посмотрим, какая у него причина.

— Так говорят те, кто за доктора Эндьюру и за Совет вождей и старейшин, — сказал старик.

— Вождь и старейшины! — сказал Мэби. — Разве ваша мудрость не подсказывает вам, что, когда два человека добиваются одного и того же, не стоит верить всему, что они говорят друг о друге? Разве соперники когда-нибудь хвалили друг друга?

— Верно говорит молодой, — кивнул вождь. — Теперь нам ясно, почему он задал свой вопрос. Он напомнил нам о нашей мудрости. Я одобряю.

Но упрямый старик не сдавался:

— Юноша, ты говорил мудро, но на вопрос ты не ответил. Уважает ли Удомо, этот новый повелитель страны, наши седины, почитает ли он наши старинные обычаи и богов наших предков? На этот вопрос я не слышал ответа.

— Вы услышите ответ, почтенный старейшина. Я мог бы сразу сказать вам, что он уважает и ваши седины, и старинные обычаи, и наших богов. Но я не стану говорить вам это. Скоро — через два или три дня — Удомо приедет к вам и сам ответит на ваши вопросы. Я обещаю вам это.

Старики взволновались.

— Премьер-министр приедет к нам! — воскликнул вождь.

Мэби подавил ироническую улыбку.

— Я пригласил его, и он приедет.

— Потому что ты пригласил его? — прошептал вождь.

Мэби кивнул. Старейшины переглянулись.

«Да, — подумал Мэби, — как бы вы ни относились к Удомо, он теперь власть, а основа всей вашей жизни, всех ваших традиций — почтение к власти».

— У этого юноши большая сила, — шепнул вождь старейшине, сидевшему слева от него, — а мы даже не предложили ему сесть. Он пригласил Удомо, и Удомо приедет. Никто, ни белые, ни Совет вождей и старейшин равнинных племен, не смогли бы сделать этого. — Он встал. — Мы остались довольны тобой, сын Мэби. Ты не посрамил свой народ. Сегодня мы устроим пир в твою честь, и все старейшины придут на него, хотя они и старше тебя. Я так прикажу. И сам я приду на этот пир. А потом мы начнем готовиться к приезду премьер-министра Удомо. Вы согласны, старейшины?

Старейшины пробормотали слова согласия, хотя и не все были согласны. Но они не зря были старейшинами: они знали, что не стоит плыть против течения.

— Ты можешь идти, сын Мэби.

Вождь и старейшины встали со своих мест и подошли к нему. Вот оно, самое страшное зло племенного уклада: этот строго продуманный ритуал, основанный на страхе и беспрекословном подчинении, это полное подавление человеческой личности.