Вымыв руки и сполоснув лицо, я присел на скамейку и, разобрав РПКС, свистнул Садыкову.

— Давай рассказывай, что тут было и кто этот крендель…

Водитель учтиво угостил меня сигаретой и, примостившись рядышком, рассказал много интересного. Когда мы ушли, со стороны города постоянно велась стрельба по военному городку. Пару раз неподалеку от грузовика шлепались мины. В различных направлениях носились военные. В ночь на Новый год к грузовику подкатило несколько БМП с пьяными военными. Садыкова и КамАЗ пытались куда-то увезти, предъявляли претензии на пожарную машину. Ефрейтора за его строптивость и нежелание кого-либо слушать чуть не пристрелили. В конце концов броня ушла. Минут через двадцать после наступления Нового года в кабину кто-то постучался. Этот кто-то оказался тот самый боец. Солдат был фельдшером какого-то мотострелкового батальона и ехал вместе со всеми на броне, не удержался и полетел кубарем в грязь. Никто ради него останавливаться не стал. Боец встал из грязи, помыкался и пошел в сторону пятиэтажек военного городка летчиков, в результате чего набрел на наш КамАЗ. Садыков, видя грязного и беспомощного солдатика с огромной медицинской сумкой, в двух словах выяснил, откуда это чудо появилось, куда направляется, и решил приберечь его для наших нужд. В разговоре он выяснил, что паренек был из отчисленных студентов какого-то медицинского вуза, практиковал на раненых бандитах в своем городишке, имел неплохие навыки в обращении с огнестрельными ранениями, заимел какие-то проблемы с бандитской составляющей в своем городе и срочно смотался в армию. В войсках пребывал всего пару месяцев, не получив никаких нужных и обязательных для бойца навыков, был послан в Чечню, где благополучно потерялся, пробыв всего пару дней. Вряд ли кто-то будет интересоваться его судьбой, наверняка спишут на безвозвратные потери. А нам он со своей медицинской сумкой, набитой всякими полезностями, придется весьма кстати.

Группа закончила чистку оружия, перекурили и стали ожидать известий из кузова. Что там да как? Смелый парнишка из Дагестана всем пришелся по душе, и за него все искренне переживали. Вскоре из кузова с квадратными глазами выполз Григорович и попросил закурить.

— Ух, этот слон ушлый, железками какими-то и щипцами с нашего дага осколки вытаскивал, капельницу поставил, у меня уже два осколка с ляжки вытащил, клеем заклеил и укол засадил, давайте, кто там следующий…

Короче, фельдшер оказался наиболее ценным приобретением за последние несколько часов.

Паша озадачился приготовлением то ли завтрака, то ли обеда из остатков сухого пайка и трофейных продуктов, принесенных из города, а я, взяв с собой связиста, поплелся искать своих начальников. Связист смешно переваливался из стороны в сторону и постоянно почесывал свою заклеенную медицинским клеем филейную часть. Побродивши по скоплениям войск, среди грязного измученного люда, вернувшегося из города, мы обнаружили несколько палаток — по всей видимости, какую-то недавно развернутую медицинская часть. Возле палаток валялась куча носилок с ранеными и убитыми, кругом были разбросаны упаковки из-под шприцев, обрывки бинтов. На бешеной скорости подлетел БТР, с него спрыгнули бойцы в титановых касках-сферах и начали вытаскивать из внутренностей десанта раненых и убитых. Кругом носились какие-то люди в окровавленных белых халатах, делали уколы, ставили капельницы, затаскивали кого-то внутрь палаток. За палатками рядком стояли носилки, укутанные в блестящую серебристую пленку, из-под которой торчали грязные ноги, а иногда просто обрубки.

Из палаток постоянно кричали и матерились. Какого-либо смысла отдавать сюда нашего тяжелораненого не было. Наш вновь приобретенный доктор, как мне казалось, сделал все намного лучше. Поймав какого-то то ли контрактника, то ли офицера с медицинскими эмблемами на «песочке», выяснили, что скоро придет медицинский вертолет. Для отправки раненого нужна была справка формы номер сто.