Утром второго января, когда нормальный гражданский люд с мутными глазами интересуется друг у друга: «Как прошло первое? Да неужто это вытворял я?!», примчался наш направленец. На него было больно смотреть: весь грязный, с красными глазами, кисть руки перемотана грязным бинтом. В отличие от него, я, нормально вымывшийся, постиравшийся, в оттертой от грязи и крови «горке» выглядел чуть ли не франтом. Бойцы мои, рассевшись на скамейках, подгоняли под себя трофейные «лифчики», рассматривали принесенное из города оружие. Наверное, мой совсем не измученный вид вывел направленца из себя, и он, вызверившись, начал орать на меня самыми похабными словами.

Суть его воплей сводилась к тому, что мы негодяи, шкурники, прячемся здесь, пока «наши пацаны» гибнут в городе. Да ладно, мне к крикам не привыкать, а бойцы быстренько отошли подальше — так, на всякий случай.

Офицер поорал, поорал, наконец запал иссяк, и он вполне нормальным голосом поинтересовался, как мы вышли из города и что с нами случилось. Я попросил у него план города, достал свой с пометками и приступил к красочному описанию наших подвигов, демонстрируя трофеи. Мои пометки с тщательностью переносились на план начальника, один из автоматов, принесенный с выхода, начальник забрал себе. Успокоившись, он приказал нам готовиться к очередному выходу, записал в блокнотик мои требования и пожелания, выпросил еще один пузырь водки, прыгнул на свою броню умчался. Все-таки нашел нас, сейчас придумает задачу, согласует с кем-нибудь, подпишет бумажки, а может, и никаких бумажек не будет — пошлют просто так, очертив на плане кружок и ткнув в него карандашом, скажут: «Давайте, поработайте здесь».

Глава 5

В ожидании новой задачи я занялся с группой порядком передвижения в городе и отработкой некоторых вопросов по порядку захода в здание и досмотру помещений.

Приобретенный найденыш-фельдшер бегал за мной и связистом как привязанный, вопросов не задавал и вел себя вполне прилично. Пришлось его переодеть в новую «горку» и выдать ботинки, дабы своим видом и старинным хэбэ не пугал личный состав.

Садыков копался во внутренностях пожарной машины, вылезал на нас посмотреть, изредка стреляя у кого-нибудь сигаретку, и снова скрывался под капотом. Попозже он подошел ко мне и попросился сгонять куда-то недалеко. По его сведениям, поблизости был сборный пункт поврежденной техники, и он намеревался разжиться какими-то запчастями. На мой вопрос, на хрена ему это надо, он загадочно потупился и сказал, что скоро все всё увидят. Часа через два он вернулся на какой-то машине с парочкой чумазых замасленных бойцов и снова занырнул под капот.

Ближе к обеду за мной приехали и повезли меня на постановку задачи. Ничего нового, все как обычно: теперь нам предстояло установить наличие боевиков в районе улиц Ханкальская — Гудермесская в Октябрьском районе Грозного. В принципе, недалеко, однако в прошлый раз мы наблюдали, как из тех районов велся массированный огонь по нашей колонне, заходившей в город. На данный момент туда лупила артиллерия. Взаимодействие организовывать было не с кем, из всего, что мне удалось выбить, самым ценным приобретением были запасные аккумуляторы к радиостанции и новые переговорные таблицы. Выходить я запланировал в ночь, поэтому надо было ехать ставить задачи своему заместителю на подготовку и лично выяснять порядок выхода, через какие подразделения пойдем, согласовывать, утверждать и снова, наверное, в тысячный раз, предупреждать, что мы не духи. Со слезами на глазах я выпросил у шефа БТР и, выкинув водителя на сиденье командира, сам уселся за руль и дал по газам. Водитель, убедившись в том, что я не новичок в вождении бронетехники, моментально вырубился. Бойцы, увидев меня на БТРе-«восьмидесятке», радостно заорали и предложили технику не отдавать, а высунувшегося на крики водителя прикопать где-нибудь поблизости.