Я бросив взгляд туда, где «язык» тянулся к спирали. Снизу, из технической зоны, уже скользил пустой подъемник.

— Тогда вам стоит продать мне билет.

— Полагаю, обратный билет вам тоже понадобится? — женщина потерла глаза. — Всего будет пятьсот пятьдесят астралов.

Я раскрыл бумажник и отсчитал деньги хрустящими купюрами южан.

— Безобразие, — заметил я. — Судя по количеству энергии, которая необходима для доставки меня на орбиту, цена должна быть в десять раз меньше. Но, наверное, часть денег прикарманивает Церковь Небесного.

— Не скажу, что это не так, но вам не следует отзываться плохо о Церкви, сэр. Хотя бы здесь.

— Я уже где-то об этом слышал. Но ведь вы — не одна из них?

— Нет, — ответила она, подавая мне сдачу мелкими купюрами. — Я просто здесь работаю.

Сектанты захватили мост лет десять назад, после того как убедили себя, что именно здесь был распят Небесный. Однажды вечером терминал оказался заполонен последователями Хаусманна прежде, чем кто-либо осознал, что происходит. Они заявили, что заминировали весь мост контейнерами-сюрпризами, содержащими вирус их разработки, и угрожали взорвать все разом при первой же попытке очистить терминал. Вирус должно было разнести ветром, и половина Полуострова оказалась бы заражена — если эта дрянь действительно присутствовала на мосту в том объеме, о каком говорили сектанты. Возможно, они блефовали, но рисковать тем, что влияние секты распространится на миллионы людей, никому не хотелось. Поэтому мост оставили сектантам. Они позволили Администрации по-прежнему контролировать работу подъемников, хотя это и означало, что персоналу необходимы регулярные прививки. Учитывая, что антивирусная терапия давала побочные эффекты, это было не самое популярное место работы на Полуострове — тем более, что служащим приходилось постоянно слушать песнопения сектантов.

Женщина протянула мне билет.

— Надеюсь, что попаду на орбиту вовремя, — сказал я.

— Последний подъемник отправился всего час назад. Если ваш друг был на нем… — она помолчала, и я понял, что никаких «если» быть не могло. — Скорее всего, он еще будет на терминале, когда вы прибудете.

— Будем надеяться, мои хлопоты будут вознаграждены.

Она почти улыбнулась, но на полпути передумала. Это требовало слишком больших усилий.

— Я уверена, он будет в восторге.

Сунув билет в карман, я поблагодарил кассиршу — несмотря на ее убожество, я не мог не ей сочувствовать: еще бы, работать в таком месте! — и вернулся к Дитерлингу. Он по-прежнему стоял, прислонившись к низкой стеклянной стене, которая окружала «язык», и разглядывал сектантов. На лице у него было отстраненное, внимательное, спокойное выражение. Я вспомнил, как в джунглях он спас мне жизнь, когда на меня напала гамадриада. Тогда на лице у него было такое же выражение — абсолютно нейтральное, как у человека, играющего в шахматы с противником, который ему в подметки не годится.

— Ну что? — полюбопытствовал он.

— Он уже сел на подъемник.

— Когда?

— С час назад. Я купил себе билет. Теперь твоя очередь. Но делай вид, будто мы путешествуем порознь.

— Может, мне не стоит идти с тобой, братишка?

— Тебе ничего не грозит, — я понизил голос. — Отсюда и до выхода с орбитального терминала ни одного контрольного эмиграционного пункта. Ты сможешь подняться и спуститься, и никто тебя не сцапает.