Ей он достался непросто. Были моменты, когда ей хотелось бросить свою драконицу. Синтара была не самым приятным в мире существом. Она командовала Тимарой, подвергала ее опасности ради собственного развлечения, а один раз чуть не утопила ее в реке, торопясь заполучить рыбу. Синтара и не подумала за это извиниться. Драконица была столь же саркастичной и циничной, сколь и великолепной. Но хоть Тимара и подумывала о том, чтобы бросить свою драконицу, ей не хотелось снова сесть на «Смоляного» и плыть вниз по реке. Ее все еще тошнило от жизни на барже во время бесконечного пути в этой тесноте и скученности. Возвратиться с Трехог с Лефтрином означало бы оставить своих друзей и так и не узнать, что же они найдут в городе Старших. Так что пока она останется здесь, с друзьями и будет продолжать охотиться для драконов, пока Лефтрин не вернется с новыми припасами. Что потом?

– Ты собираешься жить здесь вечно? – снова спросила она у Татса, заметив, что он так и не ответил на ее вопрос.

Он ответил еле слышно, чтобы не делать их передвижение по лесу менее тихим:

– А куда мы можем направиться? – он легким жестом указал на нее, а потом на свое лицо. – Наши драконы пометили нас, как принадлежащих им. И хотя Фенте ближе Синтары к тому, чтобы полететь, я не думаю, чтобы обе королевы в ближайшее время стали самодостаточными. Даже если бы они могли сами добывать себе пропитание охотой, им все равно захочется, чтобы мы были с ними ради ухода за ними и общения. Теперь мы Старшие, Тимара. Старшие всегда жили вместе с драконами. А драконы останутся тут. Так что – да, наверное, я останусь здесь до конца жизни. Или пока здесь остается Фенте.

Он поднял руку и молча указал направление, которое счел более правильным. Она решила с ним согласиться и пошла первой. Идя следом за нею по лесу, он сказал ей в затылок:

– Я правильно понял твои слова? Ты действительно думаешь вернуться в Трехог? Ты считаешь, что для кого-то из нас это возможно? Я знаю, что Синтара не всегда хорошо с тобой обращается. Но где еще ты теперь можешь жить? Тимара, у тебя теперь крылья! Не думаю, чтобы ты смогла карабкаться и бегать по деревьям, как раньше. Куда бы ты ни явилась, все станут на тебя глазеть. Или делать еще что похуже.

Тимара крепче прижала крылья к спине, а потом нахмурилась. Она не сознавала, что собирается это сделать. Чужеродные отростки все больше становились частью ее тела. У нее по-прежнему от тяжести крыльев ныла спина, и она каждый день досадовала на них, когда пыталась надеть поверх них изношенную одежду. Но теперь она двигала ими, не сосредоточиваясь на этом.

– Они прекрасны, – добавил Татс, словно подслушав ее мысли. – Они стоят всего, что тебе из-за них приходится терпеть.

– Они бесполезны, – парировала Тимара, стараясь не радоваться его похвале. – Я никогда не полечу. Они – как издевательство.

– Нет. Ты никогда не полетишь, но, по-моему, они прекрасны.

А теперь его согласие с тем, что она не сможет летать, задело ее так сильно, что даже его комплимент ее не утешил.

– Рапскаль считает, что я буду летать, – возразила она.

Татс вздохнул.

– Рапскаль считает, что в один прекрасный день они с Хеби навестят луну. Тимара, думаю, что твои крылья должны были бы стать гораздо больше, чтобы ты смогла летать. Наверное, тогда они оказались бы насколько большими, что при ходьбе заставляли бы тебя сгибаться. Рапскаль не задумывается о том, как все на самом деле устроено. Он полон собственных желаний и грез и готов говорить тебе что угодно, лишь бы добиться твоего расположения.

Она обернулась к нему с кислой улыбкой на губах.

– В отличие от тебя, – отметила она.

Он ухмыльнулся ей, вызывающе блеснув глазами.

– Ты знаешь, что я тебя хочу.