– Ты мне очень помогаешь, милая. Ведь у нас с тобой одна и та же мечта – чистый, светлый мир, где все знают, как себя вести! И это будет прекрасный мир, не так ли?

Никки кивнула, представив себе мир без страхов и войн.

– Чем больше слабых мест мы обнаружим, тем крепче будет наш щит добра, – твердым голосом произнесла миссис Бисон. – Помнишь, как я говорила, что одна заплесневелая ягода может испортить корзинку клубники? Мы не позволим, чтобы такое случилось. Мы сделаем все, чтобы в этом городе не осталось места злу. И скажу тебе откровенно, милая, я смогу этого добиться. С виду я, может, и мягкая, но воля у меня железная.

– Вы – проповедница, миссис Бисон? – спросила Никки.

– Нет, нет. Я на пенсии, но не могу сидеть сложа руки, понимаешь? – Она рассмеялась. – Весной я тренирую школьную команду девушек по бейсболу, а еще руковожу группой по изучению Библии, организую субботник по уборке территории. Возможно, буду баллотироваться в мэры. Мне нравится заниматься сразу несколькими делами.

Они направились в холл, где на вешалке в виде дерева висело несколько шляпок.

– У вас все время звучит музыка, – заметила Никки, – а я так и не поняла откуда.

– Ой! – Миссис Бисон улыбнулась. – Это моя музыкальная шкатулка! – Она вернулась в гостиную и принесла коробку в форме сердца. – Тоже высокие технологии. Питается от какой–то батарейки с неограниченным сроком службы, кажется, на плутонии. Работает и работает. Здорово, правда?

– Да, – согласилась Никки.

Миссис Бисон открыла парадную дверь, и они вышли из дома.

– Спасибо тебе большое. Если заметишь что–то еще, приходи. – Она улыбнулась, и Никки, испытывая чувство гордости, пошла домой.

По дороге в «Зеленую гавань» она вдруг ощутила угрызения совести, ведь никаких черных призраков около дома Хойта Маккоя она не видела и вообще не заметила на его участке ничего плохого. Но тогда она почувствовала какое–то отторжение. А обо всем остальном она говорила миссис Бисон правду.

Едва Никки переступила порог особняка, как зазвонил телефон. Она сняла трубку.

– Хорошо, что это ты, – раздался в трубке голос Аманды. – Я вспомнила, у меня остался ключ от дома. Я хочу его отдать.

– Хорошо. Принеси, когда тебе будет удобно. Аманда, есть что–нибудь новенькое от пророчицы? Ей получше?

– Нет, она такая же, как и всегда, грустная и тихая. По–прежнему что–то неразборчиво говорит, а иногда уходит.

– Уходит?

– Да, ходит, словно во сне, как лунатик. Идет во двор, и мне приходится бежать за ней.

– Она пытается куда–то пойти?

– Не знаю.

– И я по–прежнему не могу познакомиться с ней? Мне так интересно, Аманда! Может, я смогу разобрать, что она говорит.

– Сомневаюсь, – ответила Аманда. – Если уж миссис Бисон не может, не понимаю, как тебе это удастся.

– Но мне хочется на нее взглянуть. Как она выглядит?

– Выглядит больной. Черные круги под глазами. – В голосе Аманды слышалось нетерпение. – Я должна идти.

Почти час Никки провела в «Зеленой гавани» одна. Ей нравилось оставаться в доме одной. Она бродила по тихим комнатам, как старатель в поисках золотой жилы. Ее интересовало все старое, а особенно – написанное и напечатанное. На третьем этаже она доставала из ящиков столов, с полок шкафов, из сундуков и коробок пачки писем, программки давно забытых спектаклей, журналы, бухгалтерские книги, списки гостей, открытки. Никки сидела на полу и рассматривала эти бумаги, долетевшие до нее через пропасть времени, которые, казалось, говорили ей от лица тех, кто оставил их на бумаге: «Помни нас.