Полицейские не слушали его.

– Никогда не видел более странного дома, – произнес Гарни, усаживаясь в машину. – И такой там бардак! Этот парень – чокнутый.

Полицейские уехали, а Хойт, не сдвинувшись с места, провожал взглядом их автомобили. Гровер ждал, когда он тоже уйдет, но Хойт продолжал стоять на крыльце, и тогда мальчик наконец понял, что тот смотрит на него.

– Я вижу, нарушитель вернулся. – В голосе Хойта не слышалось злости.

– Я ухожу, – ответил Гровер. – Просто хотел посмотреть, что происходит.

– Раз уж ты здесь, позволь тебе кое–что сказать.

«Ну вот, – обреченно подумал Гровер. – Теперь будет на меня кричать», – но остался на месте: по крайней мере, стрелять в него никто не собирался.

Хойт спустился с крыльца и подошел к Гроверу. Мальчик заметил пятна машинного масла на его свитере.

– Бренда Бисон не знает, что действует на основе ложной информации. Небо – вот моя территория. Я знаю, что там происходит. Я знаю, что приготовила нам вселенная.

Гровера поразило то, что на него не кричат, и он спокойно спросил Хойта, словно они вели обычный разговор:

– И что приготовила нам вселенная?

– Бесконечные чудеса и безграничное удивление, но только для тех, кто хочет все это увидеть.

– Я видел трещину в небе над вашим домом, – сказал Гровер.

– Понятно. – Хойт пристально посмотрел на мальчика. – Не обращай внимания.

– Почему? Это секрет?

Хойт Маккой проигнорировал вопрос.

– Если бы ты просто позвонил в дверь, как положено цивилизованному человеку, вместо того чтобы шнырять по моему участку, я бы кое–что тебе показал, если б, конечно, тебя это заинтересовало.

– Может, в другой раз? А сейчас мне пора, – сказал Гровер, удовлетворивший свое любопытство.

– И вот еще что, – громко произнес Хойт. – Ты можешь передать это, если захочешь, миссис Бисон, которая любит, чтобы все было аккуратным, чистеньким и нормальным. Меня не назовешь ни аккуратным, ни чистеньким. И я не тот, кого большинство посчитало бы нормальным, но я ничуть не хуже других.

«А вот это уже полный бред», – подумал Гровер и, пробормотав несколько вежливых слов и испытав огромное облегчение, пошел по усыпанной гравием дорожке.

В ту ночь Гровер не мог заснуть. Мысли не давали ему покоя, поэтому он поднялся, осторожно, чтобы не разбудить малышей, оделся и вышел из дома. Обычно, когда он долго не мог заснуть, ему помогала короткая прогулка. И он решил прогуляться быстрым шагом до Главной улицы.

Ему было не страшно гулять по ночному Йонвуду. Да и чего ему бояться? Может быть, только террориста, который вновь забрел бы в город? Но, если бы и забрел, Гровер увидел бы его первым, затаился, вызнал, что тот задумал, и сдал бы полиции. Эта мысль лишь укрепила его намерение прогуляться. Гровер шел быстро, вдыхая холодный ночной воздух, глядя на звезды и жалея, что не делает это чаще. Один в ночи, он ощущал себя абсолютно свободным.

Он поднялся по Триллиумной улице, обогнул ресторан «Уютный уголок», спустился вниз по Главной, где ни один фонарь не горел, как, впрочем, и во всем городе, и не увидел ни ночного сторожа, ни бездомного кота, ни даже паука. И только проходя мимо темных окон бакалейной лавки, он случайно заметил на Скворцовой улице человека. Незнакомец вел себя так, будто заблудился, какая–то неуверенность была в каждом его движении.