Терри Лаке трижды лечил в своей клинике Клэр де Хейвен от наркотической зависимости.

Его рабочие забивали цыплят палками зутеров.

Терри Лаке говорил, что Лофтис добывал у него героин для Клэр, а Мартин Гойнз был убит передозировкой героина. Терри Лаке использовал морфий для лечения своих своих пациентов.

Базз стал дальше водить лупой по стене. Нашел фото Коулмена без рубашки, спиной к объективу; на спине — все те же прямоугольные шрамы, заставившие Базза вспомнить про раны от палки зутера. Нашел снимки, где парень ластится к де Хейвен. Бесспорное свидетельство: Коулмен подвергался пластической операции, чтобы еще больше походить на отца. Его вполне можно было принять за Лофтиса на фотографии в альбоме Делорес. Его «особой защитой» от Дадли стало то, что он маскировался под Лофтиса.

Базз снял со стены карточку, на которой Коулмен был виден лучше всего, и положил ее в карман. Нашел стол с рапортами агентов управления прокурора. Пролистал последние сообщения: все, чего добилась четверка, — это допрос досрочно-условно освобожденной из заключения дочери доктора, которая сообщила, что ее больной раком легких старик едва не отдал богу душу и собирается лечь в санаторий для послеоперационной реабилитации. Базз собирался положить в карман листок с адресом этого лечебного заведения, как услышал «предатель!» и увидел в двух шагах от себя Микки и Германа Герштейна.

Коэн мог пристрелить его на месте, но мешали полдюжины свидетелей.

— Полагаю, что моей работенке за тысячу в месяц капут? Так, Мик? — спросил База.

У Коэна на лице были написаны ярость и обида:

— Гойский предатель! Говно! Хуесос! Коммунист! Сколько я тебе платил? Сколько же денег я тебе на-передавал, чтобы ты вот так со мной поступил??!!

— Порядочно, Мик.

— Это не ответ, придурок! Ты должен молить меня о прощении. Должен умолять не предавать тебя мучительной смерти!

— Разве это что-то изменит?

— Нет.

— Ну тогда, какая мне разница, босс.

— Герман, — обратился Микки к Герштейну, — оставь нас.

Тот вышел из комнаты. Машинистки продолжают стучать, клерки — корпеть над бумагами. Базз еще позлил коротышку:

— Значит, не обижаешься на меня, а?

— Предлагаю тебе сделку, — сказал Коэн. — А когда я говорю «сделка», мне можно верить. Так?

«Сделка» и «верить мне» были его девизом, поэтому Базз и водил дело с ним, а не с Зигелем или Драгной:

— Точно, Мик.

— Верни мне Одри, и я волоска не трону на ее голове и не заставлю тебя медленно умирать. Веришь моему слову?

— Да.

— Понимаешь, что я тебя достану?

— Ты всегда выигрываешь, босс.

— Ну так делай, как я говорю.

— Сделки не будет. Пока, еврейчик. Я буду по тебе скучать. Правду говорю.

Быстро в санаторий «Пасифик».

Базз свернул с берегового шоссе и просигналил у ворот. Из переговорного устройства донеслось хриплое «Да?».

— Тернер Микс к доктору Лаксу.

В динамике — легкое гудение с десяток секунд и наконец:

— Припаркуйтесь по левую руку у входа с табличкой «Для посетителей», пройдите к лифту и поднимитесь на третий этаж. Доктор ждет вас в своем кабинете.

Дойдя до лифта, Базз обнаружил, что он занят.