— Что-то вы не очень взволнованны для отца, который не видел сына больше двадцати лет, — промолвил Босх.

Делакруа посмотрел на него:

— Наверное, потому что я знаю — он мертв.

Босх, затаив дыхание, разглядывал его.

— Почему вы это говорите? Почему так решили?

— Потому что знаю. Знал с самого начала.

— Что именно?

— Он не вернется.

Босху показалось, что Делакруа ждал их появления, возможно, уже много лет. И решил изменить стратегию, взять этого человека под арест и ознакомить с правами подозреваемого.

— Я арестован? — спросил Делакруа, словно прочтя его мысли.

Босх снова взглянул на Эдгара, думая, понимает ли напарник, что их план рушится.

— Мы бы хотели сначала поговорить с вами. Неофициально.

— Можете и сразу арестовать, — спокойно сказал Делакруа.

— Как? То есть вы не хотите с нами разговаривать?

Делакруа медленно покачал головой и снова уставился вдаль.

— Хорошо, я поговорю с вами, — вздохнул он. — Расскажу вам все.

— О чем?

— Как оно было.

— Что было?

— С моим сыном.

— Вы знаете, как оно было?

— Конечно. Это дело моих рук.

Босх едва не выругался. Подозреваемый буквально сознавался до того, как ему зачитали его права, в том числе и право не давать невыгодных для себя показаний.

— Мистер Делакруа, на этом остановимся. Я ознакомлю вас с вашими правами.

— Я только хочу...

— Нет, сэр, пожалуйста, пока не говорите ничего больше. Давайте покончим с этой формальностью, а потом мы очень охотно выслушаем все, что вы хотите сказать.

Делакруа махнул рукой так, словно для него это не имело значения, словно ничто не имело значения.

— Джерри, где твой магнитофон? Я так и не забрал свой из ОВБ.

— В машине. Только вот не знаю, как батарейки.

— Иди проверь.

Эдгар покинул трейлер, Босх молча ждал. Делакруа поставил локти на колени и закрыл лице ладонями. Босх разглядывал его позу. Такое случалось не часто, но ему было не впервые добиваться признаний при первом разговоре с подозреваемым.

Эдгар вернулся с магнитофоном и сообщил:

— Батарейки сели. Я думал, твой у тебя при себе.

— Черт. Ну, тогда записывай.

Босх достал бумажник, в котором носил значок, и вынул из него визитную карточку. На обороте были отпечатаны права, гарантированные Пятой поправкой к Конституции, и линия для подписи. Зачитал их и спросил Делакруа, понятно ли ему. Тот кивнул.

— Это означает подтверждение?

— Да, подтверждение.

— Тогда распишитесь на линии под текстом.

Он протянул Делакруа карточку и ручку. Когда подпись была поставлена, убрал карточку в бумажник. Подошел к креслу и сел на его край.

— Итак, мистер Делакруа, хотите вы повторить то, что сказали нам несколько минут назад?

Делакруа пожал плечами, будто речь шла о чем-то незначительном.

— Я убил своего сына. Артура. Убил. И знал, что вы когда-нибудь появитесь. Ждать пришлось долго.

Босх посмотрел на Эдгара. Тот писал в блокноте. У них будет запротоколировано признание подозреваемого. Потом перевел взгляд на Делакруа, надеясь, что молчание побудит его добавить еще что-нибудь. Но тот ничего не говорил и снова уткнулся лицом в ладони. Вскоре заплакал, и его плечи задрожали.

— Да поможет мне Бог... это дело моих рук.

Босх снова посмотрел на Эдгара и вопросительно вскинул брови. Напарник быстро приподнял большой палец.