Босх подумал о бессмысленности вести детективную работу, пользуясь черно-белой машиной. Желая сделать полицейских более заметными на улицах, начальство отвело детективам машины с черно-белой окраской, без проблесковых маяков на крыше, но столь же бросающиеся в глаза.

Они смотрели, как Сертейн с оператором направляются к дому Трента.

— Она хочет попытаться поговорить с ним, — произнес Эдгар. Босх быстро достал сотовый телефон. Хотел позвонить Тренту, чтобы тот не открывал дверь, но вспомнил, что сигнала в каньоне нет.

— Черт.

— Да и поздно уже, — добавил Эдгар. — Будем надеяться, что он поведет себя умно.

Босх увидел Трента в проеме парадной двери, залитого белым светом камеры. Он сказал несколько слов, потом махнул рукой и закрыл дверь.

— Отлично, — заметил Эдгар.

Босх завел мотор, развернул машину и поехал в отделение.

— Ну и что дальше? — спросил его напарник.

— Необходимо затребовать судебное дело Трента, посмотреть, что там.

— Этим я займусь в первую очередь.

— Нет. Прежде всего нам нужно доставить ордера в больницы. Чтобы выяснить, тот ли человек Трент, которого мы ищем, нужно установить личность ребенка и попытаться нащупать его связь с ним. Давай встретимся возле здания суда в восемь. Подпишем ордера и потом разделим.

Босх выбрал этот суд потому, что Эдгар жил неподалеку от него и они могли поехать оттуда по разным маршрутам, когда судья поставит на ордерах подпись.

— А как насчет ордера на обыск в доме Трента? — поинтересовался Эдгар. — Заметил что-нибудь во время осмотра?

— Ничего особенного. В гараже, в одном из ящиков, у него лежит скейтборд. Вместе с другими рабочими принадлежностями, которые он ставит на декорации. Увидев его, я подумал о рубашке жертвы. Еще видел башмаки с землей между рубчиками на подошвах. Она может совпасть с образцами, взятыми на холме. Но я не надеюсь, что обыск принесет какие-то результаты. У этого человека было двадцать лет на заметание следов. Если он — этот человек. — Ты так не думаешь? — Босх покачал головой:

— Налицо разрыв во времени. Восемьдесят четвертый год — это слишком поздно.

— Я считал, мы ищем «с семьдесят пятого по восемьдесят пятый».

— Да, но ты слышал, что сказал Голлиер — от двадцати до двадцати пяти лет назад. В верхней стороне это начало восьмидесятых. Восемьдесят четвертый вряд ли можно отнести к началу.

— А может, он поселился в этом доме из-за тела. Похоронил ребенка там раньше и хотел жить вблизи от него, потому и переехал на Уандерланд-авеню. Знаешь, Гарри, эти типы больные.

Босх кивнул:

— Да, но я не улавливал никаких флюидов от этого человека. И поверил ему.

— Гарри, чутье уже подводило тебя.

— Верно...

— Я думаю, убийца — Трент. Вспомни, как он сказал «раз только прикоснулся к мальчику». Видимо, для него изнасиловать девятилетнего то же самое, что коснуться рукой кого-либо.

Отношение Эдгара к Тренту было предвзятым, но Босх не стал его разубеждать. У Эдгара был ребенок; у него нет.

— Затребуем судебное дело и посмотрим. Нужно будет еще поехать в архив, взять адресники, посмотреть, кто жил тогда на этой улице.

Адресниками называются телефонные справочники, где в алфавитном порядке указаны адреса, а не фамилии жителей. Собрание таких справочников за каждый год хранилось в Центральном архиве. По ним детективы могли установить, кто жил на Уандерланд-авеню в интересующее их время.

— Веселенькое будет занятие, — усмехнулся Эдгар.