— Хозяин и Бог, — умудрилась выдохнуть она, но слова заглушила синтетическая ткань.

Билазир милостиво кивнул с легкой улыбкой на четко очерченных губах.

— Пусть она снова поднимется на колени. Незнание ничего не извиняет, но многое прощает. Ты поняла? — спросил он Чанну.

— Я прекрасно поняла, Бог и Хозяин, — ответила она главарю кольнари. — Вы хороший пират, а он плохой пират, да?

Билазир на миг нахмурился, а затем откинул голову назад и рассмеялся от удовольствия, когда до него дошел смысл сказанного.

— Нет, нет, — сказал он, останавливая своего напарника едва заметным жестом. Мрачную ярость на лице второго невозможно было перепутать ни с чем, но все же тот покорно отступил. — Ты вообще не поняла роли моего старого доброго Сирига. — Он повернулся к лежащим ничком людям. — На колени, скамвермины. Назовите свои должности.

Свет замигал. Билазир свирепо поднял взгляд. Заговорил один из кольнари, возившихся с механизмом, присоединенным к компьютерному терминалу.

Чанна почувствовала, что ее желудок сжимает страх еще более сильный, чем пять минут назад. Кольнари пытались наладить связь с основной компьютерной сетью станции.

Пес лежал, тяжело дыша, выздоравливая на глазах, но медленнее, чем хотелось бы. Осы валялись вокруг раздавленными или злобно жужжали вдали. Большой бронзовый щит мешал им приблизиться. На его поверхности по кругу были изображены выдающиеся люди. Величайшие герои прошлого и современности: Армстронг, да Льюис, Хельва. Наконец пес подполз и, скуля, начал лизать Симеону коленки.

— Лучше давай поиграем (!) хозяин.

Симеон осмотрел пса, не понесшего непоправимого ущерба, хотя у него и наблюдалась определенная потеря памяти.

— Поднимайся, — скомандовал он. — Бегом.

— Бегу!

— Изменим способ передвижения, — сказал Симеон. — Поиграем. — Он добавил ряд программ.

— Играю!

Ряды живой изгороди таяли и смещались, когда пес бежал, а его длинные уши развевались, как флаги на ветру. Новый звук раздался откуда-то из длинного лабиринта закоулков памяти. Долгий, словно сдирающий кожу ножом, звук «ра-а-а-а-а-а-а-а-а», похожий на… что же это за древнее голо? Похожий на звук распиливаемой цепи! Затем тварь, издавшая этот звук, прыгнула из-за угла.

«Вау, — подумал Симеон. — Действительно, вирус».

Задняя часть этого создания исчезала вдали — серовато-розовое щупальце, покрытое грубыми чешуйками по краям. Это была двухметровой толщины, разделенная на сегменты конечность из прочных волокнистых мышц, с которой стекала постоянно выделявшаяся кислота. Каждая капля яда превращала пылинки в пульсирующие шарики размером с кулак, словно мерзкие мокнущие кисты. Как только они разбухали, из них появлялись осы с длинными языками, расправляли крылья, чтобы подняться в воздух и присоединиться к жужжащей вокруг монстра стае. Голова твари поднялась в воздух, внезапно раскрывшись, как плотоядный цветок.

— Их программы расскажут мне и о них самих, — произнес нараспев Симеон, неожиданно пожалев о том, что сделал в своей виртуальной реальности все таким жизненным, похожим на правду. Сейчас он, к примеру, вполне может обойтись без всякого слюнтяйства: горячего сердца и чувства брезгливости. Он мог изменить окружающий мир, но это лишит его одного из незначительных преимуществ — знания его. Пока сохраняется эта матрица, агрессору придется сражаться с Симеоном на его условиях. — Твои хозяева отнюдь не собираются стать лауреатами премии образцового общественного поведения и соблюдения конвенции о торговых марках, — решительно сказал он монстру.