— Да, вам с Рашелью придется это сделать.

— Нам с Рашелью? — недоуменно переспросил Джозеф, в тревоге уставившись на Амоса.

— Да, так как еще многое должно быть сделано на нашей планете, прежде чем мы сможем принять эти дары…

— Но ведь именно ты, Амос бен Сьерра-Нуэво, должен вернуться! — Джозеф был потрясен, и у него на лице было написано отчаянье. — Это твой долг. Наша планета стала морем бедствий. Ее жителям нужен ты. Им нужен их герой… и их Пророк.

Амос зашагал взад-вперед по своей комнате в жилище у Симеона, сложив за спиной руки, которые постоянно сцеплял и расцеплял.

— Им, без сомнения, нужен герой, Джозеф, — сказал он, останавливаясь напротив друга, — но если я герой, то и ты тоже стал им.

— Я? — Джозеф рассмеялся. — Я твой оруженосец, твоя правая рука, и горжусь этим. Твой друг, и горжусь этим еще больше. Но ведь это ты пророк, герой, в общем, тот, за кем пойдет народ.

Амос обнял его за плечи.

— Ты мой брат, словно нас родила одна мать.

Джозеф заморгал, чтобы скрыть слезы, когда Амос дважды коснулся своей щекой его, чтобы подчеркнуть значение этих слов.

— И именно ты вернешься, пока я буду вести дела с неверными и постараюсь добиться, чтобы их благотворительность не обернулась для нас оборотной стороной и не ослабила бы наш народ, а позволила бы ему стать таким сильным, что ни один любитель чужого добра не сумеет застать нас врасплох.

«Кто спасет спасенных от самих спасателей?» — подумал он.

— И еще вот что мне хотелось бы знать, — продолжал Амос уже вслух. — Мне хотелось бы знать, правильно ли это, что новый вождь происходит от древних потомков Пророка: возможно, сам Бог решил посмеяться над ним! Слишком много поколений нашего народа следовали за потомками древних династий. — Он смахнул слезу. — И они привели их к краху.

— Ты приведешь нас к величию! — уверил его Джозеф. «И это будет тем вернее, чем меньше ты будешь сомневаться в себе», — добавил он про себя. — Ты доказал свою состоятельность как философ, защитник планеты, изощренный стратег…

— В истории было не много полководцев, проявлявших такой же талант вождя и в мирное время!

— Но ты же мирный человек по природе своей, если тебе не приходится подниматься на защиту того, что тебе дорого, — убеждал Джозеф, — даже сейчас, когда ты счел своим долгом защищать нас от тех, кто хочет быть нашими защитниками! — Джозеф замкнулся в себе. — Это бледное лицо Чанны загораживает твой истинный путь.

Амос бросил на него такой яростный взгляд, что Джозеф отвернулся, а его плечи бессильно сгорбились.

— Ко всему прочему я не могу бросить здесь и тех, кому все мы обязаны нашими жизнями. Если именно в этом и заключаются мой долг, позволь мне исполнить его. — Амос глубоко вздохнул, разрываемый двумя чувствами: любовью и чувством ответственности перед своим народом. — Разве Симеон, Джоат и Чанна должны просто остаться прочитанными главами в книге моей жизни из-за того, что четырнадцать поколений назад Пророк зачал моего прапрадедушку? Мы на Бетеле уже видели, что выходит из этого.

— Да, Амос, мы действительно убедились в этом. А ты имеешь полное право считать себя в долгу у всех, — на этом слове Джозеф сделал особое ударение, — жителей станции, хотя необходимость в твоей роли уже отпала.

— Да, с ней покончено. Вместо нее мне придется играть несколько других ролей, и делать это с честью. — Он неожиданно улыбнулся своему товарищу, той улыбкой, которая всегда позволяла ему добиться желаемого от того, кому она была адресована.