По дрожащей почве мы сделали бешеный рывок к ближайшей улице-трубе. Каприз номер семь, ревущая, постоянно расширяющаяся трещина в земле, настигала нас по пятам, окончательно отрезая от второй декурии, но не успела самую малость. Мы влетели под нависающую тень города, ходули загромыхали по скользкому блестящему покрытию, похожему на расплавленное стекло…

Каприз номер семь отстал.

По громадной пробоине, из которой клубами рвалось пламя, ударили из органа триремы. Внешне это никак не проявилось, но у меня над приборным щитком вспыхнули сразу четыре оранжевых маячка. Крайне высокая степень опасности для мозга, подавление гамма-активности, запрещено покидать скафандр на время атаки. Никто и не собирался покидать скафандры!

– Волкарь, расчищается! Уходит, дрянь эдакая! – нервно заржал Свиная Нога.

Что бы это ни было, оно получило по заслугам. Трещина в земле захлопнулась, температура за бортом резко упала, удушливый дым исчез. Позади нас исходили паром почти вскипевшие плантации черного риса. В полумиле заходил на разворот бот второй декурии, почерневший, словно обугленный.

– Клянусь Юпитером!.. – просипел Гвоздь. – Что это было, Волкарь? Что это было?

– Господин декурион, это и есть каприз?

– Это глюк или настоящее, Волкарь?

– Волкарь, мы одни. Все наши отстали, – в голосе Свиной Ноги послышалась растерянность, – Связь оборвана, никого не слышу.

– Здесь так всегда. Связь восстановится внутри, – я постарался говорить спокойно. – Декурия, за мной, развернутым строем, оружие в режим «пуск»!

И повернул к городу.

…Крайние строения стали намного ближе, и совсем близко нависла горбатая спина обогатительного комбината. Кажется, там что-то горело, щиты тяжелых люков были вывернуты с мясом. Виднелась громадная цифра «пять», лежащая на боку вместе со створкой ангарных ворот. Чтобы сорвать такую створку, мало прямого попадания из гаубицы монеры. Карман доложил, что видит четыре обгоревших трупа, снова лесняки. С трупами что-то не в порядке, их словно вывернули наизнанку. Рассматривать было некогда, мы пронеслись дальше, протопали развернутым строем последние ярды, пока махина улицы окончательно не заслонила небо.

Городу не сбежать; я впился в жерло крайней улицы, словно клещами ухватился. Улица отступала с такой же бешеной скоростью, с какой мы ее преследовали, но мощности органов пока хватало, чтобы не потерять ее окончательно. Боты второй и третьей декурии плыли теперь параллельно, но далеко от нас Становилось все темнее, визор переключился в инфракрасный режим; это тысячефутовые сферы и грибные шляпки заслонили лиловое небо.

– Свиная Нога, жми! Если упустим эту кишку, город вывернется!

– Волкарь, не могу ее долго держать один! Эй, парни, только не отставайте!

Почва вздрогнула последний раз и успокоилась.

Что бы это ни было, предразумная кора или скопище вредоносных подземных жаб, вроде тех, что запугивали нас на Юноне, оно отступило. Отступило под натиском мощного гамма-импульса, направленного с орбиты. Легион успешно боролся со злом в шестнадцати агрессивных мирах, выдержит и здесь.

Мы их научим любить свободу.

25

КРИЧАЩИЙ КАМЕНЬ

Почему вид обнаженных человеческих внутренностей считается таким уж ужасным?

Накануне той ночи, когда случилось страшное, Никос почти не спал.

Он видел во сне огонь, в огне метались змеи и волки, он слышал такие крики, от которых просыпался весь в поту. Старшие сестры тоже ворочались и вскакивали, но не желали выслушивать бессвязные истории непутевого братца.