Он бросил последний взгляд вокруг, уже решив, что если не увидит ничего поинтереснее, то остановится на ночлег прямо здесь.

Поглядел вверх по склону, ведущему к подножию утеса.

И заметил там что-то вроде темной заплатки.

Не думая, не рассуждая, просто начал восхождение.

Карабкаясь на четвереньках среди сосен, а потом, оставив их позади, по каменистой осыпи.

Все круче и круче.

Снова начал задыхаться от напряжения, пот опять заструился по лицу, от его соли защипало глаза.

Ближе к утесу осыпь стала более рыхлой, камни – мельче, и ноги съезжали на каждом шагу, словно он взбирался по песчаной дюне.

Добрался до утеса.

Тьма мало-помалу воцарялась снова, от луны среди туч остался лишь узенький серпик, воздух снова набряк ощущением возвращающегося дождя.

Вот она – черная заплатка на красном, которую он заметил от реки, оказавшаяся углублением в скале, уходящим вглубь на пять или шесть футов, гладким и сухим внутри, суля защиту от стихий.

Вскарабкавшись на карниз, он заполз внутрь.

Задняя стенка образовывала естественный уклон, и Итан привалился к ней, глядя на потемневший мир, обрамленный стенами этого миниатюрного алькова. С этой высоты река была не видна, и шум ее, порядком заглушенный расстоянием, спал до подобия громкого шепота.

По мере угасания лунного света сосновый лес по ту сторону реки мало-помалу погружался во мрак, снова окунув Итана в непроглядную темень.

Опять пошел дождь.

Сев, Итан трясущимися пальцами попытался расшнуровать ботинки, взятые у человека, которого прикончил в апартаментах. Ему потребовалось несколько минут, прежде чем наконец удалось распутать узлы и стащить ботинки. Вылив из каждого не меньше пинты воды, он стащил носки, слой за слоем, отжал их и разложил на скале для просушки.

Одежда промокла до нитки.

Итан стащил толстовку, футболку, джинсы, даже трусы. Провел десять минут, сидя в алькове нагишом и выжимая из одежды воду, пока вещи не стали просто влажными.

Обернул толстовку вокруг груди, футболку с длинными рукавами – вокруг ног и свернул джинсы в подобие подушки. Прилег на заднюю стену пещерки, повернулся на бок и закрыл глаза.

Так холодно ему не было еще ни разу в жизни.

Поначалу он опасался, что холод помешает ему уснуть; тело тряслось столь неистово в тщетных усилиях согреться, что ему пришлось ухватиться за рукава толстовки, чтобы та не сползла от сотрясений.

Но как бы ни силен был холод, изнурен Итан был куда сильнее.

Не прошло и пяти минут, как сон взял свое.

Глава 13

Аромат жарящегося где-то поблизости масгуфа.

Никто не знает, что я здесь. Во всяком случае, никто из тех, кто мог бы мне помочь.

Нельзя в это углубляться. Пока нельзя. Разве что когда придут мои последние мгновения.

Нужно просто чем-нибудь занять мозги. Нельзя сидеть здесь, зациклившись на том, что меня ждет.

Потому что именно этого он и хочет.

Ради этого-то все и затевалось.

Вырвался из снов о войне.

Добрую минуту не мог сообразить, где находится, в одно и то же время дрожа и сгорая от лихорадки.

Сев, Итан пошарил в темноте вокруг себя. Пальцы наткнулись на каменные стены алькова, внутренний GPS обновил информацию, и ужас, ставший его жизнью, хлынул обратно.

Во сне он сбросил с себя вещи, и теперь они валялись как попало на камне рядом с ним, холодные и сырые. Расправив их, чтобы у них был хоть призрачный шанс просохнуть, Итан полз вперед, пока не уселся на краю алькова.

Дождь прекратился.

Ночное небо кровоточило звездным светом.

Он никогда не питал к астрономии ни малейшего интереса, но поймал себя на том, что ищет знакомые созвездия, гадая, с правильных ли мест светят те звезды, которые видны.