Руки работали отлично, но из-за полных воды ботинок толчки ног получались слабыми и почти безрезультатными.

Их вес скорее увлекал его вниз, чем продвигал вперед.

Спустя минуту лихорадочных барахтаний, когда мышцы уже были на грани бунта, Итан ощутил, как подошвы ботинок задели дно.

Стоя, он повернулся против течения, выпрямился, и вода опустилась ему до пояса.

Еще дюжина шагов – и уровень упал до коленей. Преодолев остаток пути бегом, он выбрался из реки и без сил повалился на берегу.

Перекатился на бок – бездыханный, выжатый до предела, дрожащий.

Оглянулся через реку.

Повсюду вспыхивали все новые лучи света.

Он слышал крики людей. Подумал, что они могут звать его по имени, но с такого расстояния расслышать что-либо внятное поверх шума бурной реки не было ни шанса.

Итан хотел двигаться, понимал, что должен, но не мог заставить себя вскарабкаться на ноги, чувствуя, что должен полежать еще минутку, чтобы отдышаться.

На противоположном берегу уже было столько огней, что не сосчитаешь. Плотнее всего они скопились ярдах в тридцати выше по течению, у места, где он вошел в реку; но все больше и больше людей разбредалось к северу и к югу от точки входа, обшаривая лучами фонарей течение в дюжине мест.

Итан перекатился на четвереньки.

Руки тряслись от холода, как у больного паркинсонизмом.

Он пополз, загребая пальцами мокрый песок.

Пролежал неподвижно лишь минуту, но конечности окоченели до онемения.

Добравшись до очередного валуна, он дотянулся до верхушки камня, ухватился и подтянул себя на ноги.

В ботинках хлюпала вода.

За рекой собралось уже, наверно, человек сто, и с каждой секундой появлялось все больше огней. Большинство лучей доставали лишь до середины реки, но нескольким хватало мощности, чтобы добить до стороны Итана, и вспыхивающие в них капли дождя четко прорисовывали их компактные конусы света.

Итан принялся карабкаться прочь от воды, надеясь отгородиться от огней расстоянием, но через десять футов наткнулся на отвесную скальную стену.

Двинулся вдоль нее, слыша, как голоса нескольких сотен человек перекрывают бурление речных порогов.

Свет ударил в скалу в десяти футах впереди.

Итан нырнул за валун, украдкой глядя сбоку, как луч обшаривает скалу позади него.

С берега в поток обрушился целый водопад света. Скорчившись в своем укрытии, Итан видел, как несколько человек забрели в реку по колено, обыскивая ее, но перебраться на другой берег никто даже не пытался.

Итан уже хотел было выбраться из-за валуна, когда над рекой раскатился голос, усиленный мегафоном:

– Итан, вернитесь к нам, и все будет прощено.

Итан узнал бы его где угодно – низкий, утробный рокот голоса шерифа Поупа, срикошетивший от скал обратно в сосновый лес за спиной толпы.

– Вы не ведаете, что творите.

Теперь, когда на скалы в районе него не падало ни лучика света, Итан снова вскарабкался на ноги и заковылял вдоль скалы на юг.

– Если вы вернетесь, мы не причиним вам вреда.

– Даю вам слово.

Хотелось бы Итану тоже держать в руках матюгальник.

Другие голоса за рекой тоже выкрикивали его имя:

– Итан, пожалуйста!

– Вы не понимаете, что делаете!

– Вернитесь!

Поуп тоже продолжал взывать к нему, но Итан упорно продвигался в угольно-черный дождь.

И чем дальше он уходил от толпы, тем непрогляднее становилась темень.

Теперь Итан, прихрамывая, тащился медленными, шаркающими шажочками, и его единственным ориентиром выступал только шум реки слева от него.

Позади – стихающие голоса, меркнущие точки света.

Его организм истощил последние запасы адреналина, и Итан уже чувствовал приближение крушения мирового класса.

С полнейшим отказом систем.

Но остановиться он не мог.