Справа – полдюжины огоньков в двух кварталах, движущихся вдоль по улице к центру города.

Слева – не меньше пятидесяти человек хлынули из-за угла с Главной; фонарики вспыхивали один за другим, как только они ступали во тьму боковой улицы.

Итан наддал ходу, влетев в следующий переулок – впереди ни единого огонька, – но поверх собственного пыхтения расслышал топот множества ног у себя за спиной.

Оглянулся: стена света, катящаяся по переулку.

Крики людей.

Впереди – стремительно приближающаяся Восьмая улица.

Нужно менять курс. Он уже просчитывал в голове возможности, но не мог нажать на спуск, пока не увидит, что лежит впереди.

Итан влетел на Восьмую.

Слева – ни души.

Справа – одинокий огонек в двух кварталах.

Итан вильнул вправо, летя сломя голову поперек улицы.

Перескочив бордюр, приземлился на противоположный тротуар, запнувшись о бугор на бетоне и едва не растянувшись, но каким-то образом ухитрился удержаться на ногах.

Еще двадцать ярдов, и он уже в следующем квартале к западу от Главной, и, оглянувшись за две секунды до поворота, увидел первую группу огней, вырвавшихся из переулка.

Если повезло, они его не видели.

Влетел за угол.

Благословенная тьма.

Придерживаясь тротуара, он уносил задницу под угольно-черной тенью сосен.

Следующая улица тоже пустовала, и быстрый взгляд искоса через плечо подтвердил, что его преследует лишь горстка огоньков, все еще в добрых двадцати секундах позади, насколько можно судить.

Итан пронесся еще квартал на запад, а затем припустил на юг.

Улица оборвалась.

Он добрался до края города.

Остановился посреди дороги, перегнулся пополам, упираясь ладонями в колени и хватая воздух ртом.

Преследователи приближались – сзади, а теперь и с запада.

Итан прикинул, что мог бы пробежать два квартала вверх по склону обратно к Главной, но это казалось неразумным.

Прямо впереди – викторианский особняк на фоне подступившего леса.

Он снова устремился дальше, чувствуя, как пылают мышцы ног, пересек улицу, рванул вдоль дома.

До опушки оставалось не более трех шагов, когда детский голос крикнул:

– Он бежит в лес!

Итан оглянулся.

Вылетев из-за угла особняка, человек двадцать-тридцать с горящими фонариками устремились за ним все как один, и на миг Итан пришел в недоумение, почему их пропорции кажутся какими-то искаженными.

Ноги слишком коротки, головы чересчур велики, фонарики держат чрезмерно близко к земле.

Он бросился в лес, заглатывая воздух, напоенный горьковато-сладким ароматом мокрых сосен.

И в городе-то света едва хватало, чтобы ориентироваться, а уж в лесу это было решительно невозможно.

Итану пришлось включить фонарик, позволив его прыгающему лучу помочь отыскивать дорогу между деревьев, через поваленные гнилые стволы, среди молодых сосенок и низких веток, хлещущих по лицу.

Дети вбежали в лес за ним по пятам, топоча ногами по мокрым листьям и с треском ломающемуся хворосту. Итан весьма смутно представлял, где находится река, полагая, что если будет забирать вправо, то мимо не проскочит, но уже начал терять ориентацию, чувство направления пошло вкривь и вкось.

– Я его вижу! – крикнула девочка.

Итан бросил взгляд назад, лишь на миг повернув голову, но менее удачно подгадать момент не мог бы – он как раз пробирался через бурелом, путаясь ногами в скрученных ветвях и корягах, повергших его на землю, вырвав из рук и фонарик, и мачете.

Шаги вокруг.

Приближаются со всех сторон.

Итан силился подняться, но вокруг правой лодыжки обвилось какое-то ползучее растение, и потребовалось пять секунд, чтобы вырвать ее.

Фонарик погас, когда он упал, так что Итан не видел ни мачете, ни чего-либо еще. Он шарил ладонями по земле, отчаянно надеясь их отыскать, но натыкался лишь на корни и стебли.