Беверли.

Итан ощутил, как внутри что-то оборвалось, расплавленное ядро гнева выбросило метастазы в солнечное сплетение.

Он видел, что у нее нет сил даже стоять, мучители буквально несли ее, а ноги ее волочились по мостовой. Один глаз у нее заплыл от жестокого удара, лицо заливала кровь.

Но она была в сознании.

В сознании и в ужасе, не отрывая глаз от мокрой мостовой под ногами, пытаясь отключиться от всего остального.

Не дотащив до костра ярдов на десять, двое мужчин толкнули ее вперед, одновременно отпустив.

Поуп крикнул что-то, когда Беверли повалилась на землю.

Люди в непосредственной близости от нее начали тесниться назад, образуя возле нее круг футов двадцати в диаметре.

Сквозь окно Итан расслышал плач Беверли.

Словно голос раненого животного – полный отчаяния тонкий скулеж.

Со всех сторон люди в толпе протискивались вперед, работая локтями в попытке пробиться поближе к кругу, стеснение тел по его периметру становилось все плотнее и плотнее.

Сунув бутылку обратно в свою шубу, Поуп снял с плеча дробовик.

Спустил курок, нацелив ружье в небо.

Грохот выстрела раскатился между зданиями, стекла в раме задребезжали.

Толпа притихла.

Никто не шевелился.

Итан снова услышал шелест дождя.

Вскарабкавшись на ноги, Беверли утерла ручеек крови, сбегавший посередине лица. Даже глядя из окна третьего этажа, Итан не мог не заметить, как ее трясет от всеохватного страха, поглощающего человека, в точности знающего, какая чудовищная участь его вот-вот постигнет.

Беверли стояла под дождем, чуть покачиваясь и остерегаясь переносить вес на левую ногу.

Медленно повернулась, прихрамывая, озирая лица окружающих, и хотя Итан не разбирал ее слов, но эти интонации ни с какими другими не спутаешь.

Мольба.

Отчаяние.

По лицу ее струились дождь, слезы и кровь.

Прошла целая минута.

Кто-то, протолкавшись через сплоченную массу народа, прорвался в круг.

Толпа разразилась овациями.

Бешеными аплодисментами.

Это оказался мужчина в шапке Санты без рубашки, в штанах с красными подтяжками.

Поначалу он помешкал на краю, будто собираясь с духом – боксер в углу за секунды до гонга.

Кто-то сунул ему бутылку.

Запрокинув ее донышком к небу, он сделал длинный, бесшабашный глоток.

Потом схватил свою расписную биту и ступил в круг.

К Беверли.

Пошел вокруг нее.

Она попятилась, уклоняясь ближе к краю толпы.

Кто-то сильно толкнул Беверли к средине круга, и инерция погнала ее прямо на мужчину с битой.

Итан даже не видел, что надвигается.

Как и Беверли.

Все произошло молниеносно, словно нападающий принял решение в самый последний миг.

Единое, плавное движение.

Замах битой и удар.

Звук кленовой болванки, ударившей по черепу, заставил Итана инстинктивно зажмуриться и отвернуться.

Толпа взревела.

Когда он открыл глаза снова, поверженная на землю Беверли силилась ползти.

Итан почувствовал, как под горло подкатывает волна желчи.

Мужчина в шапке Санты бросил биту на мостовую и выпендривался перед толпой.

Бита покатилась через дорогу к Беверли.

Та потянулась к оружию, оказавшемуся в считаных дюймах от нее.

В круг ступила женщина в черном бикини, черных шпильках, черной короне и с черными ангельскими крылышками.

Покрасовалась.

Толпа возликовала.

Женщина в бикини направилась к Беверли, тянущейся к бите.

Присев на корточки, одарила ее яркой, белозубой улыбкой, подхватила оружие обеими руками и занесла над головой, как боевую секиру, будто некая царица демонов.

И ударила прямо в центр спины Беверли.

Улица радостно взревела, глядя, как жертва корчится на земле.

Чего бы Итан только не отдал, чтобы зависнуть сейчас в «Блэк Хоуке» в двухстах футах над Главной, нажимая на гашетку «Гатлинга GAU-19», жаря 2000 выстрелов в минуту по толпе, расколошматив этих гнид в клочья.