Оставив оба клинка своих в комнате, я вышел на верхнюю галерею и спустился по лестнице в общую залу таверны, где люди О'Дауда уже собрались за трапезой: жаркое и эль. Все помещение было ярко освещено, и от этого тьма за окнами казалась еще гуще. Едва мы спустились, как из задней комнаты выступил сам О'Дауд с тарелкою хлеба и масла. Сегодня он снял свой передник и надел добротный сюртук из черного сукна с шелковистой отделкой, черные же брюки, белые чулки и туфли с завязками спереди. Если бы не богатырское его телосложение и не огненно рыжие борода с шевелюрой, в таком одеянии он походил бы на респектабельного приходского священника.

Первым делом он справился, хорошо ли мы спали. Он был бодр и весел. Он сообщил, что дела пошли замечательно Он предвкушал уже лучшие времена.

— Третий клиент! — воскликнул О'Дауд, тыча пальцем в одну из кабинок. Нам, впрочем, было не видно, кто там сидит. — Три — счастливое число. Три приносит удачу!

Мы слегка переместились, чтоб рассмотреть нового посетителя. На скамье за столом, подцепляя ножом кусища ветчины, сидел Клостергейм собственной персоной. Он поднял голову и поглядел на меня. С такими пустыми глазами и ввалившимися щеками он вполне мог сойти за Видение Смерти.

— Доброго вам, фон Бек, утра, — церемонно проговорил он.

Гнев буквально душил меня. Я не мог себе сдерживать: возвысил голос, потряс кулаком.

— Вы, Клостергейм, убили Королеву-Козлицу. Безобидное существо. Ни в чем не повинное существо. Я не прощу вас за это. И я не забуду, во что превратились вы и с кем вы связались. Клянусь Богом, сударь, вы лучше уйдите отсюда, иначе рискуете получить удар в сердце хорошей сталью. Клостергейм пожал плечами.

— Что до последнего, то я уже с этим свыкся. И вы не имеете права, сударь, гнать меня из публичного заведения.

За спиной у меня маячила уже исполинская фигура Рыжего О'Дауда.

— Будьте добры, сударь, попридержите язык, — выговорил он мне. — В этом доме существуют особые правила. Первое правило: только О'Дауд может решать, кому уходить, а кому оставаться. Второе: мы рады всем, кто держит себя подобающим образом, дамам и господам. И третье правило: всякого, кто затевает здесь драку, мы выдворяем немедленно. — Тут он схватил меня самым оскорбительным образом, за ворот рубахи, и, приподняв над полом, развернул лицом к себе, так что я смотрел теперь прямо в рыжую его бороду. — Вот и не вынуждайте меня выдворять вас отсюда, сударь.

Он аккуратно меня опустил. Я снова стоял на ногах.

— Но, сударь, этот человек-убийца. Он убил Королеву-Козлицу.

— Маленькую белую даму, суетливую такую старушку? Если это правда, сударь, то дело плохо. Мерзкий просто поступок. Но мы знаем о том только с ваших слов, сударь. А сущность Закона — я это знаю по опыту, ибо не раз и не два привлекали меня к суду-заключается в том, что при любом обвинении необходимо сначала представить вещественные доказательства.

— Он перегрыз ей горло. Зубами. Слепая девочка видела это. О'Дауд поджал губы и внимательно поглядел на меня.

— Действительно видела, сударь?

Клостергейм издал короткий, страшный смешок. Клостергейм издал короткий, страшный смешок.

Глава 16

В которой нарушаются правила дома. Нашествие паразитов и меры по их выведению. Рыбина Рыжего О'Дауда. Некоторые полезные свойства волшебного Меча.

Рыжему О'Дауду, как очевидно, веселость Клостергейма пришлась по вкусу не больше, чем мне, но ирландец — человек принципиальный — настаивал тем не менее на неукоснительном исполнении основных своих правил. Он покосился на Клостергейма.

— Я всегда рад принять у себя добрых людей, но я чертовски устал от всех этих драк, так что буду весьма вам обязан, любезные господа, если в доме моем вы не забудете о хороших манерах.