Клостергейм закрыл рот и надул губы, сердито насупившись. Под внимательным наблюдением людей О'Дауда мы с Либуссой прошли к ближайшей от двери кабинке. Должен заметить, что выражение их лиц оставалось безучастным и мягким, скорее, я так полагаю, из–за привычки при любых обстоятельствах сохранять хладнокровие, нежели из–за некоей природной склонности. С нарочито небрежным видом они вновь обратили внимание к жаркому и кружкам с элем. Мы заказали легкий завтрак: хлеб, сыр и говяжьи ребрышки, — а попить взяли портвейн и воду. Ели мы безо всякого аппетита, поскольку во всей атмосфере таверны теперь явственно ощущалось напряжение. Когда Рыжий О'Дауд вернулся в зал, на лице его отражалась искренняя досада, словно бы все ожидания его относительно лучших времен уже пошли прахом. Угрюмо покосившись на переднюю дверь, он направился прямо к нам.

— Ваше оружие у вас в комнате, джентльмены? — Когда мы кивнули, он продолжил: — Учитывая положение дел между вами троими, я вновь ввожу одно прежнее правило. Не соблаговолите ли вы передать мне свои клинки? Когда вы покинете этот дом, вы получите их назад,

Хотя мне совсем не хотелось отдавать ему Меч Парацельса, я тем не менее согласился. В это мгновение распахнулась входная дверь, и в таверну вошли двое: мужчина и женщина. Длинные дорожные плащи придавали им вид путешественников, только что выбравшихся из дрезденского дилижанса. Встав на пороге, оба принялись картинно отряхивать пыль с плащей, а женщина–высоким пронзительным голосом — справилась, где хозяин заведения. О'Дауд, все еще хмурясь, вышел вперед.

— Вот он я. Добро пожаловать в «Настоящий друг».

Я пытался разглядеть их лица, сокрытые в тени широких капюшонов, но старания мои не увенчались успехом. Дожевав мясо с последнего ребрышка, я отложил косточку к остальным.

— Есть свободные комнаты, любезный? — спросила женщина.

— Да, миледи. — Рыжий О'Дауд оглядел их с головы до ног. — У вас есть с собою оружие?

Капюшон упал. Низкорослая фигура, которую я принял за женщину, оказалась никакой не «миледи», а бароном фон Бреснвортом. Из–под полы плаща барон вытащил карабин и нацелил его на О'Дауда.

В мгновение ока люди рыжего трактирщика вскочили на ноги и выстроились едва ли не в военном порядке за своими столами. У каждого был пистолет. Мы все оказались на мушке. О'Дауд пробурчал себе под нос:

— Что–то в последнее время стал я чертовски ленив. Вы что же — все заодно?

— Вероятно, — ответил я. — Учитывая обстоятельства. — Я тоже поднялся из–за стола.

— Вы, стало быть, все же примете сторону победителя, а, фон Бек? — осклабился фон Бреснворт в этакой победной усмешке. — Но, может статься, наше предложение уже потеряло силу! — Пистолет дрожал у него в руке, и вовсе, я думаю, не от страха, а в предвкушении нового убийства.

— Фон Бек? — в изумлении воскликнул О'Дауд. — Тот самый?

— Это зависит, сударь, от того, что вы имеете в виду. — Я дерзко шагнул вперед, словно бы намереваясь его обыскать или ударить. Один из людей его выкрикнул:

— Только троньте его — и получите пулю в лоб, и не важно уже, кто умрет следующим!

Пожав плечами, я опустил руки.

— Как–то удивительно даже, что фон Бек снизошел до простой таверны. У нас, господин хороший, здесь золотишка всего нечего. — Рыжий О'Дауд вздохнул.

— Зато есть кое–что подороже золота, верно, сударь? — Клостергейм поднялся из–за стола и неторопливо направился к нам. Тем временем спутник фон Бреснворта опустил капюшон. Как оказалось, то был один из людей Монсорбье. — За тем мы к вам и пришли, сударь.

О'Дауд, похоже, был искренне озадачен.