Я, кажется, отупел от такой несказанной радости.

— Теперь у меня есть повод, мадам, заказать себе новое одеяние! Вы уже выбрали священника?

Она улыбнулась.

— Да… и хор тоже.

— Церковь?

— Все устроено.

Сент–Одран изо всех сил старался отнестись к нашей беседе с надлежащей благовоспитанностью, однако было заметно, что все это ему очень не нравится. Может быть, он ревновал, опасаясь, что женитьба моя положит конец нашей дружбе? Или, может, Сент–Одран и сам был влюблен в герцогиню? Или ему не понравилось то, с каким хладнокровием убила она Клостергейма?

— И вот эта вещь сольется с нами в нашем священном супружестве. — Либусса подняла с пола мешок, который она забрала из таверны: тяжелый мешок, заполненный порохом и картечью. Она развязала его и достала старый шлем, побитый временем chapelle–de–fer из железа и меди — незамысловатую полусферу с плоской каемкой по окружности. Она водрузила его на буфет. Сент–Одран молча наблюдал за ней, не делая никаких замечаний. Как я понял, Либусса считала, что завладела вожделенным Граалем. Она спустилась обратно в подвал, притворившись, что услышала шум новой атаки, и схватила первый же старый шлем, который попался ей на глаза. — Оказалось, что это вполне терпимо — прикасаться к нему, — заметила Либусса.

Мне не без труда удалось сохранить серьезное выражение на лице, и я лишь кивнул, надеясь, что мой вялый отклик удовлетворит ее. Однако странности ее и заблуждения, граничащие с помутнением рассудка, не изменили моего к ней отношения. Я любил ее.

И она выразила желание стать моей женой! Если во время свадебной церемонии мне придется нахлобучить на голову старый шлем или даже носить его вечно, я был готов сделать это, лишь бы доставить ей удовольствие!

— Что это, мадам? — невинно спросил Сент–Одран. — Какая–нибудь реликвия вашего семейства — память о славных битвах?

— Скорее, реликвия рода фон Беков, — отозвалась она.

— Он похож на те шлемы, которые были у валлийских лучников при Айинкорте, — заметил Сент–Одран. — Ему, должно быть, как минимум две сотни лет. — Шевалье притворялся беспечным. — С ним что, связана какая–то древняя церемония?

— Да, сударь, тут подразумевается некая церемония. — Милое невежество Сент–Одрана доставляло Либуссе явно немалое удовольствие. Она полагала, что обладает неким тайным знанием, и это приводило ее в восторг, тогда как я оставался в твердой уверенности в том, что «реликвия» эта не более чем старенький боевой шлем из заваленных всяким хламом подвалов О'Дауда. Вещь, испускавшая потусторонний свет, и вправду могла быть Святым Граалем… но никак уж не этот побитый шлем.

«Это уж слишком, — подумал я , — даже для того пресловутого глубинного сродства с Граалем, которым, как предполагается, наделены мы, фон Беки». Ни этот шлем, ни все остальное, увиденное мною в подвале таверны, не затронули никаких струн души моей. Однако я не хотел портить Либуссе мгновения торжества, и особенно теперь, когда мое необдуманное вмешательство могло бы привести к тому, что она передумает насчет нашего грядущего бракосочетания. Я готов был потакать ей во всем, согласиться признать любую фантазию, вступить в любое сообщество, колдовской ковен, клику, секту извращенцев или тайное братство, лишь бы это доставило ей удовольствие. Я принадлежал ей весь, целиком. И теперь она тоже станет моею! Союз в вечной радости! Я начал уже потихонечку привыкать к ее изменчивому легкомыслию. Все решения она принимала спонтанно, по наитию. И меня вовсе не удивляло, что она избрала такой нетрадиционный способ, чтобы объявить о желании своем стать моею женой.