– Я пустой! – заорал Майкл.

Машина медленно остановилась. С помоста на стене взлетели осветительные ракеты и повисли над их головами. Питер повернулся к Эми. Та прижалась к двери, съежившись, в ее руке был пистолет, из которого она не выстрелила ни разу.

– Грир, помоги, – сказал Питер.

Он вытащил ее наружу. Эми двигалась тяжело и неловко, будто сомнамбула. Ракеты медленно спускались. В тот момент, когда ноги Эми коснулись земли, Грир уже обошел машину спереди, на ходу заряжая ружье. Сунул его в руку Питеру и подставил правое плечо под руку Эми, чтобы поднять ее.

– Прикрывай нас, – сказал он.

Калеб беспомощно смотрел, как подъезжает машина. Зараженные все еще за пределами дальности стрельбы, даже если очень повезет. На стене кричали, приказывая не стрелять, дождаться, когда они подойдут ближе.

Он увидел, как машина остановилась. Из нее появились четверо. Замыкающий развернулся и выстрелил из ружья в приближающуюся к ним стаю. Один выстрел, два, три. Из ствола ружья в темноту вырывалось пламя.

Калеб знал, что это его отец.

Он надел обвязку и застегнул ее прежде, чем осознал, что делает это автоматически, безо всякого плана, на инстинкте.

– Калеб, какого черта ты делаешь?

Холлис уставился на него. Калеб вспрыгнул на край стены и повернулся спиной к полю.

– Скажи Апгару, что нам нужен взвод у пешеходного входа. Вперед.

Прежде чем Холлис успел что то сказать, Калеб оттолкнулся и полетел вниз, по широкой дуге. Когда его ботинки коснулись бетона, оттолкнулся снова. Еще два толчка, и он приземлился на землю. Отстегнул обвязку и перекинул винтовку вперед.

Его отец бежал вверх по склону вместе с остальными, они только что оказались внутри освещенного периметра. Зараженные собирались на его границе. Некоторые прикрывали глаза, другие низко присели, сжавшись в комок. Секундная нерешительность, борьба инстинктов внутри их. Достаточно ли будет такого света, чтобы удержать их?

Зараженные ринулись вперед.

Загрохотали пулеметы. Калеб рефлекторно пригнулся, когда над его головой засвистели пули, с мокрым чавканьем вонзаясь в атакующих тварей. Летела кровь, плоть отрывалась от костей, целые куски тел Зараженных улетали в темноту. Казалось, они не просто умирали, а разлетались на части. Пулеметы продолжали стрелять. Бойня, но в освещенный периметр бежали все новые и новые.

– Вход! – крикнул Калеб. Он бежал вперед, под углом сорок пять градусов к стене, махая руками над головой. – Бегите к входу!

Потом опустился на одно колено и начал стрелять. Видит ли его отец? Знает ли он, кто здесь? Рычаг затвора отскочил назад и застыл. Тридцать патронов на одном дыхании. Бросив магазин на землю, Калеб сунул руку в разгрузку, схватил следующий и вставил на место.

Что то врезалось в него сзади. Дыхание, зрение, мысли, все вылетело из него. Он ощутил, что летит, почти что повис в воздухе. Потрясающе. На лету он едва успел поразиться легкости его тела по сравнению с остальным. А затем его тело вновь обрело вес, и он рухнул на землю. Покатился вниз по склону, винтовка болталась на ремне вокруг него. Он попытался восстановить контроль над своим телом, перестать катиться вниз. Ухватился за винтовку, но указательный палец застрял в скобе спускового крючка. Он катился дальше, перекатился на грудь, винтовка оказалась между ним и землей, и он продолжал катиться. И тут она выстрелила.

Боль! Он перестал катиться, оказавшись на спине. Винтовка лежала у него на груди. Неужели он сам себя подстрелил? Земля под ним будто кружилась, отказываясь остановиться. Он моргнул, глядя на прожекторы. Нет ощущения, которое должно быть, если бы он был ранен. Больно было в двух местах – на груди, куда пришлась отдача от выстрела, и у наружного края правой брови.