– Не будем больше говорить о чужих любовных историях, – прошептал он хрипло. – Настоящая любовная история здесь, в моих объятиях.

– Да, да, – прошептала Мэгги, когда его губы легонько коснулись ее губ.

– Тебе холодно? – негромко спросил Соколиный Охотник, лаская своими губами ее губы. Он вдыхал ее сладостный запах. – Мы можем пойти в дом.

– Нет, мне не холодно, – прошептала Мэгги ему в ответ, обвивая своими руками его шею. Его теплое дыхание сливалось с ее дыханием. Она испытывала томление от прикосновения Соколиного Охотника. – Нет, ведь ты здесь, чтобы зажечь огонь в моем теле. Возьми меня, мой дорогой. Возьми меня сейчас. Давай займемся безумной любовью…

Прижимаясь к ней всем телом, он вошел в нее одним движением. Она вся дрожала от желания, обвивая его своими ногами, ощущая в себе его ритмичные движения. Бедра ее приподнимались, отвечая на его жар и возбуждение.

Очень приятная сладостная дрожь пробежала по ее телу, когда он обхватил ладонями ее набухшие груди. Она ощущала магию в его ласках. Его рот жадно впился в ее губы. Ее груди трепетали, ощущая тепло его пальцев.

По мере того, как в нем загоралась страсть, Соколиный Охотник чувствовал напряжение каждого нерва в своем теле. Его рот соскользнул вниз к мраморно-белой груди Мэгги. Он провел языком по упругому соску. Каждое его движение внутрь ее приближало магический момент. Всякий раз он старался проникать в нее все глубже, обхватив ее руками, он держал ее теперь, как в тисках. Он жадно поцеловал ее: дыхание его участилось и он задрожал в готовности.

Воздух наполнился сладостными стонами, мир вдруг начал исчезать в огне наивысшей точки страсти.

Порыв ветра со свистом пронесся сквозь деревья и над их влажными от пота телами. Соколиный Охотник быстро перевернулся, взял одеяло за углы и натянул его поверх их тел, затем снова склонился над Мэгги.

Руки Мэгги протянулись к лицу Соколиного Охотники, ее пальцы начали очерчивать его контуры в то время, как одна рука мужчины ласкала ее грудь, а рот уже искал ее губы в огне возобновленной страсти.

Его прикосновение оживило ее, по телу пробежала сладостная дрожь. Ей было приятно ощущать на себе его мужскую плоть и чувствовать, как он снова приобретает твердость. Соколиный Охотник склонился над ней с горящими глазами. Он вновь глубоко вошел в нее и начал равномерно двигаться, унося ее на небеса, его рот впивался в ее губы с безрассудной страстью.

В экстазе со стоном она вернула ему поцелуй. Все ее тело льнуло к нему, и Мэгги чувствовала, как дикое, сладостное блаженство вновь опутывает ее своей паутиной. Эта неистовая страсть просто пожирала ее, распространяясь… распространяясь… распространяясь…

И вновь они достигли вершин удовольствия, к которым стремились. Затем, смеясь и дрожа от холода, они оделись и, взявшись за руки, побежали к вигваму.

Как только они оказались дома, Соколиный Охотник притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы, отчего голова Мэгги снова пошла кругом. Она вновь затрепетала и вся ожила под его ласками. Охваченные новым порывом любви, они почти срывали одежды друг с друга.

– Всю ночь, – прошептала Мэгги, когда он нес ее шелковистое обнаженное тело к кровати. – Люби меня всю ночь, мой дорогой вождь арапахо.

– Да, всю ночь, – сказал он едва слышным голосом и, не отрывая от нее своих глаз, уложил в постель. Он видел в ней все ту же трепетность, жар и совершенство.

Он провел рукой вдоль ее тела и ощутил ответную дрожь. Она потянулась к нему: ее губы стали искать его губы. Нежность медленно перерастала в огромную волну страсти. Их тела с жадностью прижимались друг к другу, и жаркие стоны наполняли холодный ночной воздух.

Сделав еще одну глубокую затяжку, он бросил остаток сигары в огонь.