Он зажег сигару и уселся перед ней. На лице его играла ухмылка, глаза довольно блестели.

– Мне жаль, что ты чувствуешь себя скверно, Китти, честное слово, грустно видеть твое прелестное тело в рубцах. Мне не хватает наших любовных утех. Впрочем, я не собираюсь давать тебе долгую передышку. Я знаю, сколько времени требуется, чтобы оправиться от взбучки, которую я тебе задал. Я ведь часто пробовал хлыст на моих слугах и имею понятие, когда они могут после этого снова приступить к работе. Можешь лежать и притворяться, сколько тебе угодно, я сам буду решать, когда прийти в твою постель.

Он похотливо улыбнулся. Китти закрыла глаза, чтобы не видеть выпуклости между его ног. Он говорил, что даст ей время оправиться, однако она понимала: похоть может взять в нем верх, и тогда он тут же овладеет ею.

Пытаясь перевести мысли Кори на другой предмет, даже рискуя при этом вызвать его негодование, она тихо произнесла:

– Тревис любит меня. Рано или поздно он сумеет побороть свой гнев и докопается до истины. Он обратится с расспросами к горожанам и узнает, что меня уволили из госпиталя потому, что я носила под сердцем ребенка. Он выяснит, когда именно родился мой сын, и примется считать месяцы. И тогда он сам придет ко мне.

– Я предвидел эту возможность, дорогая, и послал к нему двух своих лучших людей, чтобы его убить.

Не обращая внимания на боль, она приподнялась с кровати и закричала:

– Негодяй! Я им все расскажу! Клянусь, как бы жестоко ты меня ни избил, я скажу им, что вина лежит на тебе!

Он грубо оттолкнул ее:

– Я говорю не о настоящем моменте, глупая. Я подослал к Тревису двух своих людей некоторое время тому назад, сразу же после того как решил, что женюсь на тебе. Я приказал уничтожить все твои письма и точно так же заплатил кому надо, чтобы следили за посланиями, которые он отправлял тебе. Но мои люди оказались недостаточно изворотливы, они лишь выследили Колтрейна, и между ними произошла перестрелка. Тревис убил моих людей, а сам был ранен, и ему довольно долго пришлось лечиться. Теперь мне нужно более тщательно подстроить заговор с целью избавиться от него. Положение осложняется тем, что теперь он федеральный уполномоченный, но выход все равно есть. Сначала нужно, чтобы страсти немного улеглись. Если он будет внезапно убит сразу же после того, как я стал главной фигурой в его первом расследовании, это вызовет подозрения. Всему свое время, дорогая. – Он улыбнулся. – Но почему тебя это заботит? Он ясно дал понять, что не желает иметь с тобой дела. Спасибо Нэнси. Она хотя и ненавидит меня, но оказала мне огромную услугу.

Китти лежала неподвижно, голова ее кружилась. Что же делать?

– Я пытался обойтись с тобой по-хорошему, Китти. – Его голос внезапно стал мягким, чуть ли не умоляющим, и она, открыв глаза, в изумлении уставилась на него. – Прилагал усилия, чтобы добиться твоей взаимности. Правда. Помнишь полученные тобой деньги, которые федеральная армия якобы осталась должна твоему отцу? После него не осталось никаких денег. Я выложил крупную сумму из собственного кармана, договорившись обо всем с сержантом, служившим в штабе генерала Скофилда. Я хотел, чтобы ты, имея на руках деньги, попыталась наладить свою жизнь самостоятельно и убедилась, что это тебе не под силу, что ты нуждаешься во мне. Но ты неплохо со всем справлялась, поэтому мне пришлось пустить в ход другие средства, чтобы заставить тебя покориться. Я переманил у тебя работников-негров. Я испробовал все возможные способы, чтобы ты не могла без меня обойтись, но нет, ты продолжала упорно стоять на своем.