— Ты давай не увлекайся, Нобеля все равно не дадут.

— Кто знает? Увидимся вечером. — Лена чмокнула Гордеева в щеку и побежала вверх по ступенькам. Юрий проводил ее взглядом и махнул вслед рукой.

21

Солнце пекло как бешеное. А океан был синим и искрящимся. Он развалился под дальневосточным солнцем, словно гигантский синий кит, подставивший свою спину полуденным лучам.

Город Находка, расположенный амфитеатром, спускался к бухте и кипел в это время суток, как муравейник.

Так же работал и порт Находки. Докеры, таможенники, моряки всех мастей и национальностей… Если бы обычный человек посмотрел на бухту с берега, он нашел бы ее явное сходство с огромным дикобразом. Воды почти не было видно. Только одни корабли, баржи… Бесчисленное множество мачт, рей, компанию которым составляли высоченные подъемники на берегу. Издалека казалось, будто какой-то мировой колдун истыкал поверхность океана иглами, как куколку вуду.

Но обычных людей в порту, по большей части, не наблюдалось. Люди, что работали здесь, давно уже привыкли к подобному зрелищу и не стали бы описывать свою работу напыщенными эпитетами, как любят это делать бледные, ни разу не побывавшие в их шкуре романтики.

Нет, сказать, что в морском труде мало романтического, значит сильно покривить душой. Но это — романтика иного рода, сильно отличающаяся от, скажем, плаксивой романтики юного Вертера или мрачно-пессимистической, как в «Чайльд Гарольде». Это суровая, мужественная, отчаянная романтика. И если кому-нибудь когда-нибудь доводилось слушать рассказы моряков, то они могли заметить, что рассказ этот — обычная, ничем не примечательная проза, уснащаемая крепкими словечками и отборной матерщиной. И тем не менее, что может быть занимательнее морского рассказа? Каким бы ни был язык рассказчика, а не сможет он загородить своей неблагозвучностью отвагу, мужество, приключения. Не правда ли, мало кто из нас не мечтал в детстве стать пиратом, китобоем, просто моряком или капитаном, на худой конец, хотя бы пассажиром какого-нибудь лайнера?..

Зато портовые докеры — совсем другая статья. О каком бы то ни было романтизме и думать не приходится. Ну, сами посудите, что такого уж привлекательного в работе докеров? Докеры — это еще ничего, можно сказать, что даже хорошо звучит. А что на самом деле скрывается под этим словом, заимствованным у Запада! Как это по-русски? Грузчики! Суровая правда жизни, и никакой романтики.

— Ну, грузчики, ну и что? — не понимал сорокалетний Конюхов. — А чем тебе не нравится?

— Да как-то неблагозвучно… Как-то уж очень повседневно, неромантично… — ответил Шкет.

Шкет — это не фамилия, это была кликуха. А дали ему, такую кличку, потому что он самый молодой в бригаде, и какой-то щуплый, хлюпенький.

Они с Конюховым сидели на огромном мешке с пенькой. У них был небольшой перекур.

Докеры отдыхали не слишком часто. А сегодня прибыли три товарных корабля. Бригада под номером 101 должна была разгружать «Анжелину», колумбийское судно, которое привезло замороженные бараньи туши для какого-то московского предприятия.

— Ну, все! Отдохнули, и хватит! Аврал! — кричал бригадир Коротеев.

— Вот раскричался-то! — послышалось невдалеке ворчание еще одного члена бригады.

К ним размашистой походкой подошел бригадир Коротеев.

— Все, все, ребятушки! Заканчивай дурака валять! Давайте! Андреев —. на погрузчик, и вперед! Остальные тоже по своим местам.

Члены команды нехотя встали. Шкет направился к погрузчику.

Бараньи туши находились в больших контейнеpax. Конюхов краном грузил контейнеры на погрузчики, и те везли их к складу с весами.

Собственно, бригада № 101 давно договорилась между собой, что несколько тушек не мешало бы умыкнуть для семьи.