— Харальд захочет нас победить, — внес свой первый робкий вклад в дискуссию Эдуард.

— Зачем? Зачем ему так утруждаться, если мы делаем все возможное, чтобы победить самих себя?

Придворные обиженно загомонили, но я заглушил этот гул.

— Позволь сказать тебе, что будет делать Харальд, господин, — обратился я к Альфреду. — Он проведет свою армию к северу от нас и двинется к Винтанкестеру. Там много серебра, оно удобно свалено в твоем новом кафедральном соборе, а ты привел свою армию сюда, поэтому Харальду не придется прилагать больших усилий, чтобы взять стены Винтанкестера. Но даже если он обложит Эскенгам, — я заговорил громче, чтобы перекрыть сердитый протест епископа Ассера, — все, что ему понадобится — это окружить нас и дать нам умереть с голоду. Сколько тут еды?

Король сделал жест Ассеру, требуя, чтобы тот перестал негодующе возражать.

— Так что же ты будешь делать, господин Утред? — спросил Альфред, и в голосе его прозвучала жалобная нотка.

Он был старым, усталым и больным, и вторжение Харальда, казалось, угрожало уничтожить все, чего он добился.

— Я бы предложил, господин, чтобы господин Этельред приказал своим пятистам воинам пересечь Темез и двинуться маршем к Феарнхэмму.

В углу церкви заскулила гончая, но кроме этого не раздалось ни звука. Все уставились на меня, но я увидел, как у некоторых просветлели лица. Они погрязли в нерешительности и нуждались в уверенном ударе меча.

Альфред нарушил тишину.

— К Феарнхэмму? — осторожно переспросил он.

— К Феарнхэмму, — повторил я, наблюдая за Этельредом, но его бледное лицо ничего не выражало, и ни один человек в церкви не подал голоса.

Я думал о местности к северу от Эскенгама. Война зависит не только от людей, даже не от припасов, но и от холмов, долин, рек и болот, от тех мест, где земля и вода помогут победить армию. Я путешествовал через Феарнхэмм довольно часто, следуя по дороге из Лундена к Винтанкестер, и всякий раз замечал, какая там местность и как ее можно будет использовать, если рядом окажется враг.

— У Феарнхэмма есть холм, на севере, сразу за рекой, — сказал я.

— Есть! Я хорошо его знаю, — откликнулся один из монахов, стоящих справа от Альфреда. — На холме есть земляной вал.

Я посмотрел на этого краснолицего, крючконосого человека.

— А ты кто такой? — холодно спросил я.

— Ослак, господин, здешний аббат.

— Земляной вал в хорошем состоянии? — спросил я его.

— Его построили древние люди, — сказал аббат Ослак, — и он сильно зарос травой, но ров глубокий, а вал все еще крепкий.

Таких земляных валов в Британии много — немых свидетелей войны, катившейся через эту землю, еще до того, как мы, саксы, явились сюда, чтобы принести новые войны.

— Вал достаточно высок, чтобы его было легко защищать? — спросил я аббата.

— Ты мог бы удерживать его целую вечность, если бы у тебя было достаточно людей, — уверенно ответил Ослак.

Я пристально посмотрел на него, заметил шрам поперек его переносицы и решил, что аббат Ослак был воином, прежде чем стать монахом.

— Но зачем приглашать Харальда осаждать нас там? — спросил Альфред. — Когда у нас есть Эскенгам с его стенами и складами?

— И на сколько хватит этих складов, господин? У нас тут достаточно людей, чтобы сдерживать врага до судного дня, но недостаточно еды, чтобы протянуть до Рождества.