Я снова посмотрел на только что переписанную страницу и негодующе спросил:

— Этельред спас Уэссекс?

— Так и было, — ответил старый монах. — С Божией помощью.

— Божией? — прорычал я. — Это было сделано с моей помощью! Я сражался в той битве, а не Этельред!

Никто из монахов не издал ни звука. Они просто таращились на меня.

Один из моих людей зашел в коридор и прислонился к стене с ухмылкой на щербатом лице.

— Я был при Феарнхэмме! — добавил я.

Потом взял единственную копию «Анналов Мерсии» и полистал негнущиеся страницы. Этельред, Этельред, Этельред, и ни единого упоминания об Утреде, почти не упоминается Альфред — нет, Этельред, один Этельред.

Я перевернул страницу, на которой говорилось о событиях после Феарнхэмма.

— «И в этом году, — прочитал я вслух, — с Божьей помощью господин Этельред и Этелинг Эдуард повели людей Мерсии в Бемфлеот, где Этельред взял огромную добычу и учинил великое избиение язычников».

Я посмотрел на старого монаха.

— Этельред и Эдуард возглавляли ту армию?

— Так здесь сказано, господин.

Он говорил тревожно, его прежняя заносчивость исчезла без следа.

— Я их возглавлял, ты, ублюдок! — сказал я, схватив переписанные страницы вместе с оригиналом «Анналов».

— Нет! — запротестовал старший монах.

— Они лгут, — ответил я.

Он поднял руку и умоляюще сказал:

— Эти записи, господин, собирались и хранились в течение сорока лет. Они — история нашего народа! И это — единственная копия!

— Они лгут, — повторил я. — Я был там. Я был на холме у Феарнхэмма и во рву у Бемфлеота. А где тогда был ты?

— Я был всего лишь ребенком, господин, — ответил он.

Он издал вопль ужаса, когда я швырнул манускрипты в жаровню. Он попытался было спасти пергаменты, но я отбросил его руку.

— Я был там, — повторил я, глядя на чернеющие листы, которые скручивались и потрескивали; потом страницы охватил огонь. — Я был там.

— Сорок лет работы! — горестно простонал старый монах.

— Если хочешь знать, что тогда произошло, приходи ко мне в Беббанбург, и я расскажу тебе правду, — заявил я.

Монахи так и не пришли. Конечно же, не пришли.

Но я был у Феарнхэмма — именно это и стало началом всей истории.

2

Утро, и я снова молод, и море мерцает розовым перламутром и серебром под завитками тумана, застилающего берега. На юг от меня лежит Кент, на север — Восточная Англия, позади — Лунден, а впереди поднимается солнце, чтобы позолотить несколько маленьких облачков, протянувшихся по ясному рассветному небу.

Мы находились в устье Темеза. Мой корабль, «Сеолфервулф», был недавно построен и протекал, как все новые корабли. Мастера-фризы сделали его из дубовой древесины, непривычно светлой, отсюда и его имя — «Серебряный волк». За мной шел «Кенелм», названный Альфредом в честь какого-то убитого святого, и «Дракон-Мореплаватель» — судно, захваченное нами у датчан. «Дракон-Мореплаватель» был красив, построен так, как умеют строить только датчане. Гладкий корабль-убийца, послушный в управлении, но смертельно опасный в битве.

«Сеолфервулф» тоже был красив: с длинным килем, с широкими бимсами и высоким носом. Я сам заплатил за него золотом корабельщикам-фризам и наблюдал, как его шпангоуты растут, как он обтягивается кожей обшивки, как его гордый нос поднимается над стапелем.