Хэстен появился здесь два дня назад и соорудил грубое укрепление, окружив клочок земли посуше стеной из перепутанных кустов. Внутри он возвел два шатра из парусов.

— Поедим, господин, — царственно пригласил он, указав на сооруженный из ко́злов стол, окруженный дюжиной табуреток.

Меня сопровождали Финан, еще два воина и оба священника, хотя Хэстен настаивал, чтобы священники не сидели за столом.

— Я не доверяю христианским колдунам, — объяснил он, — поэтому они могут посидеть на земле.

Угощение состояло из вареной рыбы и твердого, как камень, хлеба, поданных полуголыми рабынями не старше четырнадцати-пятнадцати лет; все они были саксонками.

Хэстен унижал девушек, провоцируя меня, и наблюдал за моей реакцией.

— Они из Уэссекса? — спросил я.

— Конечно, нет, — ответил он, притворяясь, будто мой вопрос его оскорбил. — Я захватил их в Восточной Англии. Хочешь одну из них, господин? Вот у этой, маленькой, груди твердые, как яблоки!

Я спросил у девушки с грудями, как яблоки, где ее взяли в плен, но она только молча покачала головой, слишком испуганная, чтобы ответить. Она налила мне эля, подслащенного ягодами.

— Откуда ты? — снова спросил я ее.

Хэстен посмотрел на девушку, задержав взгляд на ее груди.

— Ответь господину, — велел он по-английски.

— Не знаю, господин, — ответила девушка.

— Из Уэссекса? — требовательно спросил я. — Из Восточной Англии? Откуда?

— Из деревни, господин, — сказала она, и это было все, что она знала.

Я махнул рукой, отсылая ее прочь.

— Твоя жена здорова? — спросил Хэстен, наблюдая, как девушка уходит.

— Здорова.

— Я рад этому, — довольно убедительно сказал он.

Потом его проницательные глаза наполнились весельем.

— Итак, твой хозяин передал мне послание? — спросил он, черпая ложкой рыбный бульон и капая себе на бороду.

— Ты должен покинуть Уэссекс, — сказал я.

— Я должен покинуть Уэссекс!

Хэстен притворился потрясенным. Он махнул рукой в сторону пустынных болот.

— Как человек может захотеть оставить все это, господин?

— Ты должен покинуть Уэссекс, — упрямо повторил я, — дать согласие не вторгаться в Мерсию, послать моему королю двух заложников и принять его миссионеров.

— Миссионеров!

Хэстен направил на меня вырезанную из рога ложку.

— А вот этого ты не можешь одобрить, господин Утред! Ты, по крайней мере, поклоняешься истинным богам. — Он повернулся на табурете и уставился на двух священников. — Может, я их убью.

— Сделай это, — сказал я, — и я высосу глаза из твоих глазниц.

Он услышал в моем голосе яд, и это его удивило. В его взгляде мелькнуло отвращение, но голос остался спокойным.

— Ты стал христианином, господин?

— Отец Виллибальд — мой друг, — ответил я.

— Так бы сразу и сказал, — пожурил меня Хэстен, — тогда бы я не отпустил такую шутку. Конечно, они будут жить, они могут даже проповедовать нам, но ничего не добьются. Итак, Альфред велит мне увести корабли.

— Увести их далеко отсюда, — подчеркнул я.

— Но куда? — с притворной наивностью спросил Хэстен.

— Во Франкию, — предложил я.

— Франки заплатили мне за то, чтобы я оставил их в покое, — ответил Хэстен, — они даже построили нам корабли, чтобы мы поскорее отплыли! Альфред построит нам корабли?

— Ты должен покинуть Уэссекс, — упрямо повторил я, — ты должен оставить Мерсию в покое, ты должен принять миссионеров и должен дать Альфреду заложников.