|
– То есть это полная противоположность фильмотеке, которую он собирал всю жизнь, не правда ли? Ведь в основе любой фильмотеки лежит принцип повтора, не так ли? На удивление Сюзанны Маттиас Френкель спешит ответить улыбкой: – Видите ли, мой старик отец, пожалуй, ненавидит все фильмы своей коллекции. На его взгляд, всё это не произведения искусства, а… скорее… улики. – Улики? – Подтверждения деградации кинематографа со времени начала публичного проката, да… в разговорах на эту тему он неистощим. Сюзанна слушает, Сюзанна благодарит, Сюзанна – сама признательность; однако Сюзанна О’Голубые Глаза совсем не представляет себя в роли захватчицы чужого наследства. – А как же ваш сын? Вы, помнится, говорили нам, что у вас есть сын, не так ли? – Барнабе? Ангел воспоминаний взмахнул крыльями, и на всех повеяло тихой грустью. – О! Барнабе пошел гораздо дальше своего деда в этой ненависти к кинематографу… Если мой отец посвятил свою жизнь созданию единственного фильма, то Барнабе тратит свою на то, что можно было бы назвать… противоположностью кино. – Противоположность кино? – восклицает Сюзанна, заливаясь колокольчиком. – Это еще что такое? – Может быть, он сам вам это и продемонстрирует… по моим представлениям, он должен быть в Париже… в ближайшее время. («Может быть… по моим представлениям… в ближайшее время…» Неуверенные фразы разобщенных семей.) Всем опять стало бы неловко, если бы в этот момент не распахнулась вдруг дверь детской. – Сюзанна, можно мы все будем спать в «Зебре», вместе с Клеманом? – спрашивает Жереми, указывая на выстроившихся за ним в шеренгу братьев и сестер. – Чтобы сжиться со сценой, понимаешь, это облегчило бы пространственное воплощение! «Облегчить пространственное воплощение», «сжиться со сценой», вот и пожалуйста… этот умник еще ни строчки своей пьесы не написал, а выраженьица уже по полной форме. Тут его Сюзанна и поймала: – Лично я не против облегчить тебе «пространственное воплощение», Жереми, но мне кажется, что разрешение на то, чтобы «сжиться со сценой», надо спрашивать не у меня. Жереми смотрит на меня. Я смотрю на Жереми. Жереми настаивает. Я не сдаюсь. Тогда он смекнул. Поворачивается к маме, а она и говорит: – Спать в «Зебре», чтобы вам лучше подготовить свой спектакль? Если вы не помешаете Сюзанне, то думаю, это прекрасная мысль.
Я ищу взгляд Терезы. Она же избегает смотреть мне в глаза. Я думаю о маме. Потом о Кларе. Пока могу слезами обливаться… Клара учила это наизусть несколько лет назад, готовясь к устному экзамену по французскому. Пока могу слезами обливаться… Луиза Лабе… Что же там дальше? …пока могу… пока могу… Каждая строка – из ее собственной песни о любви. Пока могу слезами обливаться, О радости минувшей сожалеть… Да… да, да… И?.. Дальше, дальше-то что, память дырявая… Катрены заканчивались десятисложным стихом: Я не хочу найти в земле покой. В добрый час, мама… К счастью…
9
– Итак, Бенжамен… как вам отцовство? Эти разговоры напоследок, с глазу на глаз… – Ничего, Маттиас, понемногу приручаю, как говорится. – Так вы уже прибрали его к рукам? Мы перешучивались. Так забавно бывает вкладывать новый смысл в старые слова. – Пробую. |
