— Надя… Бог мой!!! Неужели мы опоздали?

Парадная дверь закрыта. Он пытается открыть ее, в то время как жандармский офицер звонит, не переставая, в звонок, а егерь колотит в дверь изо всех сил своими гигантскими кулаками.

Они поднимают страшный шум, а в ответ слышат лишь тихие стоны. Жалобный голос произносит какие-то бессвязные слова, прерываемые предсмертными хрипами. Кто-то, видимо, с трудом дотащился до тяжелой двери, и чья-то слабая рука, кажется, сумела отодвинуть задвижку…

Под мощным напором друзей дверь приотворяется. И вот они в просторном вестибюле, освещенном ярким электрическим светом.

На полу лежит швейцар. Лицо его в крови, на лбу зияет страшная рана, несчастный потратил последние силы, выполняя свой долг… Он узнает секретаря генерала Борисова и бормочет:

— Господин Федор… скорее, помогите мадемуазель Наде… он убьет ее… а со мной все кончено…

И голова, которую несчастному лишь на мгновение удалось приподнять, падает на залитый кровью мозаичный пол, в то время как в доме, где-то совсем близко, раздается вопль, еще более жуткий, чем первый. Из глубины дома доносятся глухие удары, вероятно, стучат слуги, запертые в одном из помещений.

Только Федор знаком с расположением комнат в доме. Он приказывает своим спутникам:

— Немедля следуйте за мной!

Молодой человек бежит по широкому коридору, в конце которого находится дверь. Она заперта, и Федор пытается взломать ее, но она не поддается…

— Пропустите, барин! — кричит великан-егерь и мощным ударом плеча выбивает дверь.

Теперь все трое оказываются в маленькой гостиной. Еще одна дверь, и тоже заперта. Егерь молча взламывает и ее. Все трое врываются в библиотеку. Это очень просторная комната, где на полках рядом с толстыми фолиантами можно увидеть дорогие безделушки, а на стенах висят зеркала и картины.

На полу отбивается, крепко сжав кулаки, растрепанная, полуживая молодая девушка. Обессиленная отчаянной борьбой с невидимым врагом, она упала на ковер.

— Надя! — кричит Федор. — Дорогая Надя, это я!

С этими словами он не раздумывая, выставив вперед руки, бросается туда, где, как он полагает, должен находиться господин Ничто.

— Наконец-то, негодяй, я тебя поймал!

Федор ощущает под руками холодную, как у пресмыкающего, кожу и уже готов схватить невидимку, но получает страшный удар в грудь как раз в ту минуту, когда жандармский офицер, размахивая револьвером, восклицает:

— Держитесь!

Ослабевший от недавнего ранения, Федор отступает, едва не падает и… выпускает из рук свою добычу! Чудом собрав всю волю в кулак, он удерживается на ногах, делает глубокий вздох и говорит:

— Все это пустяк, главное — дверь!.. Сторожите дверь…

Великан-егерь закрывает вход своим могучим телом и спокойно отвечает:

— Не беспокойтесь, барин, пока я жив, он здесь не пройдет.

Федор наклоняется над девушкой, она дышит с трудом, открывает глаза, узнает своего спасителя и шепчет слабым голосом:

— Федор, спасибо вам…

— Вы спасены, спасены!..

— Нет еще! — гремит страшный гортанный голос господина Ничто.

На небольшом круглом столике кипит самовар. Перепуганные, несмотря на все свое мужество, трое мужчин видят, как огромный самовар вдруг поднимается, описывает кривую и летит в сторону Нади. Самовар брошен так, чтобы кипяток попал на лицо девушки и вызвал тяжелые ожоги.

Не раздумывая, жандармский офицер бросается вперед и стреляет наугад. Пуля не попадает в невидимую цель. Но кипяток выливается на окутанного пороховым дымом офицера и ошпаривает ему руки, шею и лицо.