— Дойду до суда, доложу, что заболел, — решил я, с трудом натягивая шинель.

От удивления хозяйка забыла о нашей договоренности.

— Ваня, куда ты пойдешь? Я сбегаю, господина Лентовского предупрежу.

— Да ну, сам дойду. Не прислуга, чтобы тебя гонять.

Кое-как, но дошел до здания Окружного суда. Войдя в вестибюль, кивнул служителю.

— Доброе утро, Петр Прокофьевич, — поздоровался я. Утерев нос платком, вздохнул: — Правда, для меня не особо. Их бин кранк. Понимаете?

— Натюрлих, — бодро отозвался служитель, приведя меня в крайнее изумление. Потом ветеран посоветовал: — Шли бы вы домой, Иван Александрович, в канцелярию я зайду, доложу.

— Так можно?

— Конечно, — отозвался служитель. — Обычно, если кто заболел, то либо домашних, либо прислугу с записочкой присылают, мне отдают.

Доковылял до квартиры, разделся и лег. Наталья Никифоровна суетилась, предлагая сбегать за доктором, но я отказался. Диагноз сам поставил ОРЗ или грипп — инфлюэнца, по-здешнему. Придет доктор, что посоветует? Ни парацетамола, ни аспирина еще не изобрели. Про чай с малиной сам знаю.

Чаю с вареньем выпил, от обеда отказался напрочь. Наталья Никифоровна причитала, ходила возле кровати и говорила, что поесть следует непременно, иначе сил не будет.

Я только отмахнулся и заснул. Во сне пропотел так, что нательное белье впору выжимать. Грипп, однозначно. Или того хуже — пневмония Пришла хозяйка и принялась меня ворочать, стаскивать рубаху и подштанники. Отнекивался — неудобно, но Наталья Никифоровна посмеивалась — мол, все, что под бельем, она у меня видела. Опять попыталась накормить, но я снова отказался, заявив, что голод — самое лучше лекарство. Мол, о том еще профессор Бородин говорил[1].

Снова заснул и проспал всю ночь.

Проснувшись на следующий день почувствовал себя лучше. Повернул голову и увидел перед собой обеспокоенное лицо жены.

Вернулся домой⁈ Неплохо в девятнадцатом веке, но в своем времени лучше.

— Ленка, меня из реанимации в обычную палату перевели? — спросил я, не узнавая собственный голос. Наверное, от наркоза не отошел. Потом на меня еще что-то нашло и я предложил: — Слушай, давай больше не будем тянуть со свадьбой? Вот как только на ноги встану, так и поженимся.

[1] А. П. Бородин, который был не только выдающимся химиком и великим музыкантом, но и врачом, по свидетельству современником, лечился с помощью голода.