Сахиба Абдуллаева. Господство женщин
Выехав за пределы города, машина прибавила скорость. Сочная зелень орошаемых полей, чередуясь с желтизной полос выжженной солнцем травы, стремительно проносились мимо и, словно исчезая из жизни, оставались где-то далеко позади. Горы с вершинами, подернутыми дымкой, с резкими белыми кляксами ледников, придвинулись. И в приближении этом было обещание долгожданной прохлады. — Воздух-то! Какой воздух! — Правда, — подтвердил Сарвар, озабоченно взглянув на нашего сына, устало заснувшего на моих руках. — Дядя, наверное, заждался, — сказал Фатых. — Скоро приедем, вот тогда поймете, что такое настоящий горный воздух! Сарвар снова посмотрел на нас с сыном, сбавил скорость, сказал негромко: — Давайте передохнем, а то уже два часа в пути. Я благодарно улыбнулась ему. Малыш действительно, устал. Но когда Сарвар остановил машину на обочине дороги, он открыл глаза, протянул ко мне руки. Я вышла из машины, огляделась и потрепала сына по худым щечкам: — Смотри, Джамшид, как красиво! У корней старой алычи весело журчал родник, падая на камни из узкой расщелины в скале. Солнце, пробиваясь сквозь водяную пыль, повесило над ним неяркую радугу. В глазах малыша появился блеск, губы заулыбались. Когда мужчины напились, я взяла у них пиалу, наполнила ее и, отпив глоток ледяной воды, предложила сыну. Он жадно прильнул к живительной влаге. — Хватит, Шахноза, вода очень холодная, как бы не простыл маленький, — заботливо произнес Сарзар. — Походи немного, разомнись, сейчас поедем дальше. В путь мы двинулись минут через десять. Сидя на заднем сиденье и прижимая к себе исхудавшее тельце Джамшида, я смотрела в окно, однако ничего вокруг не замечала — мне не верилось, что еще вчера мы с сыном находились в душной, раскаленной от жары больничной палате. И вместо пробегавших мимо предгорий перед глазами представали картины тех тяжелых дней…
Джамшиду только-только миновал годик. Радуя нас с мужем, он начал делать первые шаги: приползет в кухню на четвереньках, опираясь о стену, встанет на ножки и храбро шагнет ко мне. И через секунду уже цепко держится за мамину юбку, смеется вместе с нами. Участковый врач, которая терпеливо лечила наши бесконечные простуды и бронхиты, сказала, что теперь малыш должен болеть меньше — миновал самый нежный возраст, но получилось все иначе. Лето стояло жаркое. И, как я ни берегла Джамшида, он заболел. Заболел тяжело. Температура подскочила до сорока градусов. Не помогали ни обтирания, ни компрессы. Ртуть в термометре опускалась ненадолго, и тут же устремлялась к столь страшной отметке — сорок. Дышал Джамшид с трудом, почти не открывал глаз. Вызвали «Скорую помощь». В приемном покое сына долго осматривали, и я уже начала плакать, боясь, что врач скажет что-нибудь страшное, безысходное. — Пневмония, — констатировала она, глядя на нас с мужем. — Ребенок очень слаб. Необходима госпитализация. Мы с Сарваром молчали, не зная, что делать, что сказать. Врач окликнула сестру: — Мальчика в реанимацию. Введите жаропонижающее, прямо сейчас… А вы не беспокойтесь, как только состояние улучшится, сразу переведем вашего малыша в общую палату. Сестра ловко наполнила шприц, ввела иглу в ягодицу Джамшида. Он даже не заплакал — так вымотала его болезнь. — Скажите, доктор, а… — повернулась я к врачу, но тут же услышала вскрик медсестры: — Зухра Рустамовна! Ему плохо! Увидев, что губы сына посинели, а глаза стали закатываться, я бросилась к нему, но медсестра уже схватила его, побежала по коридору. В реанимационное отделение нас с мужем не пустили. |
