— Джек!

Он впустил мужчину среднего возраста, крепкого сложения, с короткими волосами и волевым лицом, одетого в разодранные остатки того, что когда-то, по-видимому, было приличным голубым костюмом. Они обменялись особого рода рукопожатием, похожим на некое ритуальное приветствие, которое заключалось в касании большими пальцами рук локтей друг друга.

Еще один последователь Овидия.

Пенелопа поднялась на колени, затем встала. То же сделал и Кевин.

Холбрук провел человека в гостиную.

— Джек, эти двое — мои ученики: Пенелопа Аданем и Кевин, фамилию забыл.

— Харт, — напомнил Кевин.

— Аданем? — Брови Джека вскинулись.

— Их дочка.

— А вы кто? — спросил Кевин.

— Джек Хэммонд. Полицейское управление Напы.

Полицейский! Пенелопа улыбнулась, почувствовав облегчение, даже надежду.

— Слава Богу, в городе остался хотя бы один нормальный полицейский.

— Я ничего не понимаю. Ведь вы менада, не так ли?

Облегчение быстро испарилось. Глаза полицейского смотрели на нее холодно и оценивающе. Под этим взглядом Пенелопа почувствовала себя исключительно неловко.

— Все в порядке, Джек, — поспешно заговорил Холбрук, — она с нами. Я думаю, мы можем ее использовать, чтобы добраться до него.

Использовать меня.

Она подвинулась ближе к Кевину. Этот разговор ей не нравился.

— А где же остальные? — спросил Кевин. — Все там? — Он сделал неопределенный жест вверх.

Джек кивнул, и холодность в его глазах исчезла. Она сменилась усталостью, за которой угадывалась страшная изможденность. Пенелопа внезапно заметила на его коже кровоподтеки, а на порванном костюме потускневшие мазки засохшей крови.

— Сразу сюда я прийти не мог, — сказал он. — Пришлось укрываться в Главном управлении.

— Так где же все-таки остальные? — спросил Холбрук.

— Молодой человек прав — они все там. Пытаясь выбраться, Майк разделся догола и облился вином, но его тоже убили, как и остальных. — Джек глубоко вздохнул. — Им всем отрубили головы.

— Сволочи, — выдохнул Холбрук.

— Эти зомбированные безумцы еще там. Они вообще везде. У меня была только одна обойма патронов, поэтому я остался там и затаился. Только сегодня я сделал попытку выбраться.

Пенелопе было как-то не по себе. Как шпионка во вражеском лагере. Возможно, Холбрук да и Джек тоже ее ни в чем не обвиняют, но все равно она чувствовала себя виноватой.

Но она не была шпионкой. Она была целиком на их стороне.

Она была предательницей.

— У тебя сохранилась тога? — спросил Холбрук.

Джек покачал головой:

— Нет.

— Все в порядке. У меня есть одна для тебя. Пошли.

Они пошли по коридору к двери в подвал, чтобы спуститься туда.

Пенелопа посмотрела на Кевина, стоящего рядом. Он выглядел озабоченным.

— Час от часу не легче. Ты думаешь, что в данном случае, когда они двое, это лучше, чем Холбрук один?

— Может быть, сбежим отсюда, пока не поздно? — предложила Пенелопа.

— И куда? Ты что, не видишь, в каком состоянии этот парень? А ведь он легавый! — Он покачал головой. — Там очень опасно.

— Ты слышал, как Холбрук сказал, что они могут «использовать» меня?

— Мне это тоже не понравилось, — признался Кевин.

— И как по-твоему, что они могут придумать?

— Насколько я могу судить, у них вообще нет никакого плана.