Они долго лежали молча. Потрескивал огонь.

Он повернулся и прижался губами к ее мягким губам. Вначале она казалась напряженной, холодной и твердой, как мрамор, и по нему прокатилась волна страха. Что, если это все-таки была шутка — издевка? Но потом она всхлипнула и поцеловала в ответ. Ее поцелуй был безумным и беспощадным. Она обняла его за плечи и крепко прижалась к нему.

Он лежал на спине, испытывая величайшее счастье и в то же время безграничный ужас. Мир вокруг стал вертеться у него перед глазами, и он не мог понять — было ли это вызвано вином или счастьем.

Затем он обнял ее, повернул на спину, лег сверху, и при помощи рук и бедер стал быстро распутывать комок, в который сбились ее юбки. Он вошел в нее со стоном, словно зверь. Сладкая бодь наслаждения пронзила его всего. Она заглушила все остальные чувства. Откуда-то издали до его сознания дошло, что она тоже сжимает его, донеслось ее частое дыхание, но сейчас им управляла бешеная сила. В последнем жутком объятии он пролил в нее свое семя.

Он обладал ею по праву, данному ему теперь от Бога. И когда он отпустил ее из своих объятий, он положил голову ей на грудь и заплакал. От горя по утрате Изабеллы, от радости, от ужаса перед тем, что они только что совершили.

Глава 14

Его еще долго сотрясали рыдания. Она безмолвно лежала рядом, обнимая его. Он плакал так горько, словно потерял ребенка, близкого родственника и заодно все свое будущее. Затем он заснул, прижавшись к ней и навалившись всем своим весом так, что ей стало тяжело дышать, но она и не подумала отодвинуться, продолжая гладить его волосы.

Она ощущала ревность к этой глупой опасной жене, которую он так горько оплакивал. Но подумав, Меланта поняла, что горевал он не столько по жене, сколько по всем этим потерянным годам его жизни и по утраченным иллюзиям — чистой и возвышенной монахини, которой она жила в его воображении. У Меланты отложился совсем другой образ его жены: визгливой и агрессивной особы, занятой только собою и своими пророчествами. Ей даже захотелось напомнить ему об этом, но затем, к своему немалому удивлению, она вдруг поняла, что ей не так уж важно все это. А намного важнее было то, чтобы не причинить ему боль.

Сейчас ей было достаточно того, что она лежит рядом с ним. Это было новым ощущением, совершенно не похожим на то, как она спала со своим мужем Лигурио. И конечно, отличным от тех ночей, которые ей приходилось проводить с Аллегрето, в постоянном напряжении и ожидании интриг и опасностей. Лигурио был более нежным, не таким нетерпеливым, он был более обходительным с ней. Сейчас ей пришло в голову, что он уже начал болеть, когда замыслил их женитьбу. Собственно, в первый раз они вместе легли в постель, когда ей исполнилось шестнадцать лет. Через год он стал приходить к ней очень редко, а вскоре перестал вообще.

Она провела пальцами по телу Руадрика, затем снова крепко обняла его. Она надеялась, что после сегодняшней ночи в ней уже зародился ребенок. И если король…

Да защити их Бог! Ни король, ни двор не должны знать об этом как можно дольше, чтобы она успела предпринять что-нибудь. Никогда раньше она даже и не помышляла о возможности секретного замужества, тем более с человеком такого положения, как у ее теперешнего мужа. Это было невозможно. Она бы издевалась и смеялась над любой женщиной, которая так глупо влюбилась бы в своего любовника, чтобы навлечь на себя и на свое имущество серьезные последствия.

Ни король, ни корона, ни церковь не могут оспорить ее право на замужество. Однако совершить замужество без разрешения короля и таким образом передать все свои вассальные земли человеку без высочайшего одобрения — это уже было очень серьезным проступком.