Недалеко от него проснулся Аллегрето, который сразу же приподнялся и сел. Рук почувствовал, что юноша смотрит на него.

Неожиданно он вздрогнул и глубоко выдохнул.

Не чума. Это была не чума. Не тот запах.

Руку так много пришлось находиться совсем рядом с больными и умирающими от чумы, и их запах навсегда въелся в его память. А этот запах был совсем другим. Он имел какой-то сладковатый привкус. Он снова наклонился и теперь заметил то, что в первый раз не привлекло его внимания: на темной земле лежали скорлупки двух открытых ракушек.

Ужасно: Пьер поел испорченных ракушек, отправился и подавился собственной рвотой, не способный позвать на помощь. Но не чума! Не чума! Рук глубоко вздохнул. Теперь он только по-настоящему осознал, что потерял своего верного человека — того самого Пьера, который был с ним в течение тринадцати лет, который мог стащить какую-нибудь мелочь, но не дороже, чем на пенни, который научился быть хорошим оруженосцем, который всегда был для него загадкой: немногословный, верный как собака, но никогда не любящий кичиться этим.

Рук посмотрел на Аллегрето. Того теперь закрыло небольшое облачко тумана. Рук подумал, что было бы хорошо, если бы юноша снова заснул. Он нагнулся, чтобы собрать меховые шкуры, набросанные рядом с Пьером. Он стал думать о том, как лучше представить это происшествие и что нужно было скрыть, чтобы не вызвать паники. Поведение Аллегрето с его масками разнервиро-вало весь отряд, и Рук подумал, что сейчас нельзя допускать разговоров о чуме.

— Он мертв?

Приглушенный голос юноши заставил его вздрогнуть. Кто-то еще зашевелился.

— Съел испорченных моллюсков, — тихо ответил Рук. — Даже не смог позвать на помощь. Подавился. Упокой его душу, Господи, на том свете.

— Ты лжешь! — зашипел Аллегрето. — Я видел его, когда ты поднимал накидку! Он весь скрючился в агонии. У него появилась черная опухоль?

— Нет. Подойди и убедись сам. — Рук снова приподнял накидку. Теперь, когда он точно знал, что это не чума, запах уже не казался ему таким непереносимым.

Алдегрето отшатнулся и закричал. Кто-то заворочался и проснулся.

— Тихо! — зашептал Рук. — Послушай же меня. Здесь нет черных высыпаний. И запах не похож на чумный. Это просто рвота. Еще шесть часов назад он был здоров и бодр, как все мы. Он стащил ракушек у отшельника и съел их. Он ведь один из всех нас ел их?

Никто не ответил, хотя сейчас он знал, что все уже не спали. Он снова закрыл лицо Пьера.

— Он подавился, — продолжил Рук. — Он слишком быстро умер, не так, как если бы это была чума.

— Нет, я видел, как чума убила одного священника всего лишь за час, — раздался дрожащий голос откуда-то сзади. — И у него тоже не было черных высыпаний. Он просто упал замертво на человека, которого пришел отпевать.

— Сейчас, — сказал кто-то другой, — ракушки не должны так быстро портиться.

— Запах другой, — упорствовал Рук. Ему никто не ответил.

— Генри, — сказал резко, но негромко Рук, — ты покинул свое дежурство, не дожидаясь смены. — Он сделал шаг и, схватив виновного за воротник, вытащил его в середину. Прежде, чем Генри успел куда-нибудь юркнуть, Рук закатил ему такую затрещину, что тот полетел наземь. — Том Уолтер! — закричал Рук своему военному помощнику. Тот быстро поднялся на ноги. — Связать его и его напарника, Джона. Десять плетей, как только рассветет. Разжечь костры. И если кто-нибудь будет шуметь и разбудит ее величество, связать и дать двадцать плеток. — Он ткнул рукой в сторону Аллегрето.