— А меня не прощаешь? Мужчины тоже, в общем, одинаковые.

— Тебя не прощаю. И не прощу. Ты никогда не был для меня одинаковым с другими. Ты был единственный среди всех. Только таким я всегда видела тебя.

— А оказалось — обыкновенный. Пришел с моря, выпил на вечеринке, на всех женщин с нежностью смотрю, подвернулась одна — схватил в объятья…

— Николай Антонович, — с холодной злостью сказала Вера, — ваши оправдания и извинения я уже слышала, меня они не убедили. Не будем возвращаться к этому.

— На «вы» мы перешли перед разводом, — напомнил он. — Но «вы» между нами не привилось. Давай без кривляний — «ты»!

— Могу и без кривляний. Что еще от меня надо? Какие вопросы еще задашь?

— Несколько, если разрешить. Первый: почему не выходишь замуж?

Она не скрыла замешательства.

— Вопрос удивительный. Зачем тебе нужно знать?

— Раньше ответь, потом объясню.

Она сказала с вынужденным смешком:

— Наша женская доля. Кто меня возьмет с довеском, когда есть свободные красивые девушки!

— Врешь, — спокойно установил он. — Юрка очаровательный мальчик. Не довесок, а приобретение. И ты еще молода, красива, умна. Правда, зла, но ты ведь зла сразу не покажешь, а припрячешь до поры до времени…

Она гневно прервала его:

— Ты что — сватом пришел? Есть жених на примете? Кто-нибудь из холостых приятелей? Собираешься спихнуть меня на шею друга? Напрасное старание, уверяю тебя!

Он согласился:

— И мне кажется, что напрасное. Поэтому и не стараюсь. Просто интересуюсь.

— Ах, интересуешься? Тогда разреши и мне поинтересоваться. Сам-то почему не женишься? Довесков нет. Возраст для мужчины отличный — тридцать один. А какая добрая репутация — капитан дальнего плавания, почет, заработки, стихи в компании читает. Чего медлишь? Невест нет? У нас в отделе четыре девушки, одна другой краше! Хочешь, брошу клич в твою пользу, побегут, а не понравится, отбей какую-нибудь замужнюю, эти тоже, подбери лишь ключи, потеряют голову!..

— Нет, — сказал он, засмеявшись. Было видно, что вспышка гнева у Веры не рассердила, а порадовала его. — Не по мне. У меня задумка другая.

— Объясни на милость — какая?

— Испортить твою игру, — сказал он холодно. — У нас теперь с тобой война. Даже две войны. Обе я хочу выиграть.

— Две войны?

— Две войны. Первая за Юру.

— Уж не задумал ли ты украсть его у меня?

— Ни в коем случае! Закон на твоей стороне. Я чту законы. И лучшей матери, чем ты, ему не желаю. Мы будем с тобой бороться за душу Юры. И в этой борьбе победителем буду я.

Она с презрением кивнула на сберегательную книжку.

— Ежемесячными взносами намерен завоевать его душу?

— Разве я давал тебе основание считать меня глупцом? Сберкнижка — моя защита от твоих обвинений. Нет, душу его другим поверну. Знаешь, что я ему скажу через десять-пятнадцать лет? «Сынок, скажу я, мама твоя ушла от меня и я остался одиноким, потому что любил ее одну. Иногда бывали у меня подруги, скажу я, но жены не было, мама твоя не хотела меня, а другой жены мне не надо было.