— Я бы вступилась за тебя, — решительно заявила Харпер. — Чего бы мне это ни стоило.

— Не сомневаюсь. Жаль, что таких как ты мало.

— Вот, возьми. — Она протянула листок бумаги. Это был служебный билет, выписанный в Квантико. — С этим ты доберешься до Нью-Йорка.

— А ты как же?

— Скажу, что потеряла. Мне выпишут новый.

Шагнув, Харпер поцеловала его в щеку. Развернулась и пошла прочь.

— Удачи, — бросила она.

— И тебе тоже, — окликнул ее Ричер.

До аэропорта он прошел пешком, двенадцать миль по обочинам дорог, построенных для автомобилей. На это у него ушло три часа. Он обменял служебный билет ФБР на авиабилет и прождал еще час ближайший рейс. Проспал четыре часа в воздухе, преодолев три часовых пояса, и в час дня совершил посадку в «Ла-Гуардии».

На последние оставшиеся у него наличные Ричер доехал на автобусе до ближайшей станции метро, а затем добрался на метро до Манхэттена. Вышел на станции «Канал-стрит» и прошел на юг до Уолл-стрит. В два с небольшим он уже был в вестибюле здания, в котором располагалась контора Джоди. Шестидесятиэтажный небоскреб заполнялся сотрудниками различных фирм, возвращавшимися на работу с обеденного перерыва. Приемная конторы, в которой работала Джоди, оказалась пустой. За столиком никого. Ричер прошел в открытую дверь, побродил по коридорам, заставленным дубовыми книжными шкафами с толстыми юридическими справочниками. Слева и справа остались двери, ведущие в пустые кабинеты. На столах лежали бумаги, на спинках кресел висели пиджаки, но людей нигде не было видно.

Подойдя к двустворчатым дверям, Ричер услышал доносящийся из-за них гул голосов. Звон стекла. Смех. Он потянул правую створку, и вырвавшийся из помещения громкий шум оглушил его. Просторный зал был заполнен людьми. Мужчины были в темных костюмах, белоснежных рубашках, подтяжках и скромных галстуках; женщины в строгих темных платьях и черных колготках. Одна стена состояла из сплошных окон, за которыми светило ослепительное солнце; длинный стол, накрытый плотной белой скатертью, был уставлен рядами бокалов и сотней бутылок шампанского. Двое официантов разливали пенистое золотистое вино так быстро, как только могли. Гости пили шампанское, чокались и смотрели на Джоди.

Молодая женщина двигалась через толпу, привлекая к себе всеобщее внимание, словно магнит. Где бы она ни появлялась, люди расступались, а затем окружали ее плотным кольцом. По всему залу тут и там образовывались небольшие восторженные кружки, в центре которых была Джоди. Она поворачивалась налево и направо, улыбалась, чокалась, затем снова приходила в движение, словно бильярдный шар, и снова оказывалась в центре внимания. Джоди увидела Ричера в дверях в тот самый момент, когда он сам увидел свое отражение в стекле, которым было закрыто висящее на стене полотно кисти Ренуара. Небритый, он был в помятой рубашке защитного цвета с засохшими корочкой пятнами зеленой краски. На Джоди было вечернее платье, стоившее не меньше тысячи долларов, которое только что сняли с плечиков. Вместе с ней на Ричера обратились взоры сотни пар глаз; в зале наступила тишина. Джоди замялась, принимая решение. Затем, протиснувшись сквозь толпу, бросилась Ричеру на шею, не выпуская бокал с шампанским.

— Это вечер в честь того, что тебя сделали партнером, — сказал Ричер. — Ты добилась своего.

— Добилась!

— Что ж, прими мои поздравления, крошка. И извини за опоздание.

Джоди увлекла его в толпу гостей, сомкнувшуюся вокруг них. Ричер пожал руки сотне адвокатов, так, как когда-то пожимал руки генералам иностранных армий. «Не шутите со мной, и я не буду шутить с вами». Главным был мужчина лет шестидесяти пяти с красным лицом, сын одного из тех, чьи фамилии красовались на бронзовой табличке с названием фирмы.