— Квартиру.

— Мою квартиру, — кивнула она.

— Ну и?

— Я здесь родилась и выросла?

— Разумеется, нет.

— А где я выросла?

Он пожал плечами.

— Как и я, на военных базах, разбросанных по всему свету.

— Где мы с тобой познакомились?

— Ты сама прекрасно это знаешь. В Маниле. На военной базе.

— Помнишь то бунгало?

— Конечно, помню.

Джоди кивнула.

— И я тоже помню. Крохотное, пропитанное вонью, и с тучами тараканов размером с ладонь. И знаешь что? Это было лучшее место, где я жила в детстве.

— И?

Она указала на свой кожаный чемоданчик, набитый юридическими бумагами.

— Что это?

— Твой чемоданчик.

— Совершенно верно. Не винтовка, не карабин, не огнемет.

— И что?

— А то, что теперь я живу в квартире в Манхэттене, а не на военной базе, и вместо стрелкового оружия ношу чемоданчик.

Ричер кивнул.

— Мне это прекрасно известно.

— А знаешь, почему?

— Полагаю, потому, что ты этого хочешь.

— Вот именно. Потому что я этого хочу. Я сделала сознательный выбор. Сама. Я выросла в армии, как и ты, и если бы захотела, могла, как и ты, стать военным. Но я не захотела. Я захотела учиться в университете, на юридическом факультете. Я захотела устроиться на работу в крупную фирму и со временем стать партнером. И почему?

— Почему?

— Потому что я хотела жить в мире, где правят законы.

— В армии законов предостаточно, — заметил Ричер.

— Это не те законы. Я мечтала о гражданских законах, Ричер. Цивилизованных законах.

— И что ты всем этим хочешь сказать?

— А то, что я много лет назад навсегда рассталась с армией и не хочу в нее возвращаться.

— Никто и не предлагает тебе вернуться в армию.

— Но с тобой мне начинает казаться, что я снова в армии. И даже хуже. Ты расправился с Петросяном? Я не желаю жить в мире, где действуют такие законы. И тебе это прекрасно известно.

— Так как же я должен был поступить?

— В первую очередь, ты не должен был ни во что вмешиваться. В тот самый первый вечер в ресторане ты должен был спокойно уйти и вызвать полицию. Вот как поступают здесь.

— Где здесь?

— В цивилизованном мире.

Ричер сел на табурет и положил руки на стол. Растопырил пальцы и прижал ладони. Крышка стола была холодной. Что-то вроде гранита, серого и блестящего, отшлифованного так, чтобы на поверхности сверкали крошечные искорки кварца. Углы аккуратно скруглены. Крышка имела в толщину около дюйма и, вероятно, стоила очень дорого. Ее место здесь, в цивилизованном мире, где человек готов работать сорок часов, сто, двести часов, а затем обменивать полученное за труд вознаграждение на предметы, которые, как ему кажется, сделают более красивой его кухню в дорогих отреставрированных зданиях на Бродвее.

— Почему ты перестал мне звонить? — спросила Джоди.

Ричер уставился на свои руки. Они лежали на полированном граните, словно обнажившиеся корни какого-то молодого деревца.

— Я решил, что ты в безопасности, — сказал он. — Где-то скрываешься.

— Ты решил, — повторила Джоди. — Но наверняка ты не знал.

— Я предположил. Я позаботился о Петросяне и решил, что ты позаботилась о себе. Я считал, мы достаточно хорошо знаем друг друга.

— Боевые товарищи, — тихо произнесла она. — Однополчане, майор и капитан, которым поручено ответственное и опасное задание, полностью полагаются на то, что каждый сделает свое дело до конца.