На следующий год после старта «Ориона» Высший координационный совет решил выделить на Земле обширную территорию и создать на ней нечто вроде городка для космических экипажей, возвращающихся на Землю. Решение это, принятое с прицелом на далекое будущее, было продиктовано самой жизнью. Чем совершеннее становились корабли, пронзающие пространство, чем ближе к световому барьеру приближалась их скорость, тем больше замедлялось, «замораживалось» в них – по сравнению с земным – собственное время. Поначалу этот эффект времени был настолько незначителен, что улавливался лишь хронометром. Затем разница стала измеряться сутками, месяцами, а потом и годами, и ее уже можно было уловить на глазок. Тогда-то и случилась история, которая вошла впоследствии в школьные хрестоматии.

…Жили-были два брата-близнеца, настолько похожие, что даже мать путала их. Братья росли вместе, дружили, но после школы их пути разошлись. Один бредил космосом и ему посчастливилось попасть в только что открытую Звездную академию, другой стал инженером – преобразователем природы. Наступила минута прощания… Один уходил в пространство, другой пришел на корабль проводить его. Надо ли говорить о том, что в последний момент капитан едва не перепутал их? Надо ли рассказывать о трудностях полета? Пришло время, и корабль возвратился на Землю. И все ахнули, посмотрев на обнявшихся близнецов – двадцатилетнего парня и солидного сорокалетнего мужчину.

Перепад времени, разумеется, коснулся всех без исключения членов экипажа, высыпавших из корабля на степной космодром: каждый «помолодел» по сравнению с встречающими друзьями и родственниками ровно на двадцать лет. Просто на близнецах этот факт был наиболее заметен. Потому и стала эта история хрестоматийной.

Для будущих экипажей, возвращающихся на Землю, этот временной перепад должен был неуклонно увеличиваться.

Принимая решение, Координационный совет учитывал и то, что темп жизни на Земле с каждым годом также будет убыстряться, и соответственно будет меняться не только техника, но и вкусы, манеры, привычки людей.

Когда разрыв во времени перевалит за век, вернувшимся астронавтам, очевидно, трудно будет понять землян. На помощь астронавтам и должен был прийти городок, заложенный в сердце Австралийского континента, неподалеку от нового Музея звездоплавания. Там люди, застрявшие на ступеньках прошлого, смогут «акклиматизироваться», ознакомиться – хотя бы вкратце – со всем, чего достигли за это время земляне, войти в ритм их жизни. И лишь после этого пришельцы вольются в общую человеческую семью.

Долго ломали голову, как назвать городок. Имя предложил капитан одного из экипажей, обживавших город. Он предложил назвать город – Гостиница «Сигма». Почему гостиница? Да потому, что приезжие живут там только некоторый срок, занимаясь необходимыми делами. Ну, а значок «сигма» обозначает в математике, как известно, сумму. Гостиница «Сигма», таким образом, будет символизировать собой сумму, единение всего человечества.

Три года карантинной службы прошли для Борцы незаметно. Встречая корабли, возвращающиеся из космоса, он всякий раз входил в прошлые времена, и всегда это было интересно для него и ново. В свободное время Борца возился в своей крохотной лаборатории – так он окрестил угловую комнату неуютной холостяцкой квартиры. Жил Борца один, если не считать Бузивса, угрюмого шимпанзе, которому суждено было войти в летописи Земли. Родители Борцы ушли в звездный рейс, и о том веке, в который они должны вернуться, Борца предпочитал не думать. Обожая старинную лабораторную утварь, он мог всю ночь провозиться с двугорлыми ретортами, биостатами, пробирками, паять, кипятить, выпаривать, смешивать реактивы, выращивать ячейки для логических схем. Впрочем, все увлечения Борцы подчинялись одному, главному. На запущенной даче он собирал и лелеял машину синтеза – дело своей жизни.