|
– Может, им удастся найти возлюбленного Мелани, и вы сможете быть вместе. Если его чувства так же сильны, как ее, полагаю, новая Душа не устоит. – Нет! – Не знаю, кто из нас закричал. Может, и я. Меня затрясло от обуревавшего ужаса, и я вскочила. Слезы, которые только что текли ручьем, высохли, дрожащие руки сжались в кулаки. – Странница? Но я уже бежала к двери, давясь словами, которые нельзя произносить, которые явно принадлежали ей, но отчего то казались родными и понятными. Они не могли быть моими. Их нельзя произносить. Это все равно, что убить его. Он перестанет быть собой, а другой мне не нужен. Я хочу Джареда, а не чужака в его теле! Тело само по себе ничего не значит! Я бросилась на улицу; Кэти что то кричала мне вслед. Мой дом находился недалеко от офиса Утешительницы, но темнота сбила меня с толку. Только через два квартала я поняла, что бегу не в том направлении. На меня глазели. На мне не было спортивного костюма, к тому же я не бежала трусцой, а неслась, словно за мной гнались. Но никто не лез; все смущенно отводили глаза – наверное, думали, что я привыкаю к носителю, раз веду себя как ребенок. Я перешла на шаг, повернув на север, чтобы обогнуть офис Кэти. Моя ходьба скорее напоминала бег. Ноги быстро быстро стучали по тротуару, словно в ритм какой то песенке. Шлеп шлеп шлеп по асфальту. Нет, для ритма барабанов слишком много злобы. Неистово: шлеп шлеп шлеп. Как будто кого то бьют. Холодок пробежал по спине. Вдали показался фонарь над дверью: моя квартира. Пройти всего ничего. Но я не стала переходить дорогу. Меня мутило. Со мной это случилось впервые, но память услужливо напомнила всю гамму ощущений при рвоте. На лбу выступила холодная испарина, в ушах загудело. По всей видимости, мне предстоит испытать это на себе. Вдоль тротуара шел газон. Рядом, за фонарем, виднелась аккуратно подстриженная живая изгородь. Не тратя времени на поиски места получше, я поковыляла к свету и обняла фонарь. От тошноты кружилась голова. Да уж, меня определенно сейчас вырвет. – Странница, это вы? Странница, вам нездоровится? Голос показался смутно знакомым. Только этого не хватало: зрителей, которые смотрят, как я склонилась над кустом и изрыгаю остатки ужина. – Кто ваш Целитель? – спросил голос откуда то издалека, прорываясь сквозь гул в ушах. Рука коснулась моей согнутой спины. – Вызвать «скорую»? Я хорошенько прокашлялась и покачала головой. Второго приступа ждать не приходилось: желудок опустел. – Нет, все в порядке. – Я выпрямилась, не отпуская фонарь, подняла глаза и увидела, кто застал меня в минуту слабости. Искательница из Чикаго крутила в руке сотовый. Я смерила ее пристальным взглядом и снова склонилась над листьями. Плевать, что тошнить уже нечем, главное – не видеть ее лица. Пока пустой желудок тщетно тужился, меня осенило: она здесь не просто так. О нет! Только не это, нет, нет, нет! – Зачем? – Я задыхалась, дурнота и паника мешали говорить. – Зачем вы приехали? Что случилось? – В висках стучали неутешительные слова Утешительницы. Я взглянула на руки, вцепившиеся в лацканы черного костюма Искательницы, и только через две секунды поняла, что руки мои. – Хватит! – прошипела она, меняясь в лице. Я ее трясла. Руки разжались, ладони закрыли лицо. – Извините! – выдохнула я. – Не знаю, что на меня нашло. Искательница наградила меня злым взглядом и поправила одежду. – Вы нездоровы, и, вероятно, я вас напугала. |
