Герцог Лэнгфорд, вскинув бровь, поглядел на Клэр.

— О, да, пляж, — воскликнула она, — Это другое излюбленное место, куда мы летом обычно приезжаем на пикники. Иногда мы даже купаемся, как дети.

— Возможно, Клэр, — улыбнулся он, — Вам, придется нести меня по этой крутой тропинке. Но, во что бы то ни стало, мы с вами попытаемся спуститься.

Она засмеялась, взяла его за руку и они зашагали впереди другой пары. Он позволил ей идти первой по извилистой грязной тропе, ведущей от верха утеса к большим скалам и камням поменьше на песчаном берегу. Она почти бежала вниз, легко и свободно, и он подумал, что она похожа на олененка. Если бы он не знал ее и никогда не видел ее лица, то подумал бы, что перед ним сущая девчонка. Он улыбнулся и припомнил свое первое, всего двумя днями ранее, впечатление о чопорной мисс Уорд.

— А вы знаете, что это может быть губительно для моих гессенских сапог, — сказал он, когда они оказались внизу и пробирались между скалами к берегу, — И я дрожу при мысли о том, что может сделать с ними песок. Увидите, Клэр, гнев моего камердинера будет ужасен.

Она весело рассмеялась, и он окинул взглядом сверкающие глаза, розовые щеки и спутанные пряди волос, которые ветер вытянул из-под шляпы.

— Тогда вы должны будете поставить их снаружи у двери и сбежать, — сказала она.

— Это будет самым впечатляющим из того, что когда-либо совершал герцог, — засмеялся он, схватил ее за руку, и пустился бежать, — действительно бежать, — бежать с ней вниз, к берегу, к наступающему приливу. Если она выглядела девчонкой, то и он чувствовал себя совершенным мальчишкой.

— Обычно мы стояли у самого края воды, — вспоминала она, — соображая, насколько близко можно подойти, чтобы не намочить ботинки. Боже мой, какой выговор мы получали, когда возвращались к родителям!

— И я полагаю, вы намерены сделать это снова, Клэр. Мой камердинер уволится. И что тогда прикажете делать?

— Ну, — ответила она, — Вы можете попытаться чистить свою обувь самостоятельно.

— Что? – Он посмотрел на нее в притворном ужасе, — Или, точнее, как?

В постелях своих любовниц и куртизанок он привычно шептал всякий любовно-сексульный вздор. Он не привык говорить глупости беззаботно, просто так. Но он целый час нес околесицу, пока его ботфорты намокали, а она, хихикая, стояла на безопасном расстоянии, — не смеясь, а именно хихикая, — а потом они пошли вместе по кромке воды. Ветер дул им лицо и они шли, обхватив друг друга за талию.

Они остановились, когда дошли до остова разбитой лодки, почти полностью погребенной под сырым песком.

— Она была здесь даже тогда, когда я была ребенком, — сказала она, — Я полагаю, это совершенно прозаичная рыбацкая лодка, отслужившая свой век, но мы придумывали о ней всякие истории с пиратами и сокровищами. Мы охотились за сокровищами у подножия утесов. Мы были уверены, что где-то здесь есть пещера, которую нам никак не удается найти.

— Полагаю, — сказал он, — Вы хотите привлечь меня к поиску пещеры и к охоте за сокровищами?

— Нет, — засмеялась она и, повернувшись к нему, закинула руки ему за шею, так, словно это было самой естественной вещью на свете, — Мы нашли их сто лет тому назад и потратили каждый пенни. Это были сокровища детства.

— О, да, — сказал он, и перед ним мелькнуло странное и мимолетное видение ребятишек, — ее собственных, — которым она рассказывает эту историю. Он почти видел, как они, стремглав несутся на поиски сокровищ. Ее дети, — и его дети.

— Джерард, — ее улыбка стала еще нежнее. – Как здесь красиво, правда? Когда я у моря, то всегда ощущаю такое изумление перед этим созданием творца.