Вдобавок к тому, что она сидит слишком близко к огню, подумала Клэр, она оказалась слишком далеко от двери. Ей не хватало воздуха. Ей было трудно дышать. Могла ли она неправильно истолковать то, что услышала? Конечно же, могла. Все смеялись так, словно услышали нечто очень забавное. Безусловно, они шутили. По ее мерке, шутки были дурного вкуса, но что она знала о Лондонских вкусах. Разумеется, все дело в том, что леди Флоренс пыталась организовать романтичный прием, в истинном духе дня Святого Валентина, и ее друзья беззаботно подтрунивали над ее планами.

И все же, думала Клэр, это будет немыслимо смущать ее. Завтра утром она станет чьей-то валентиной на целых три дня. Кому-то из джентльменов достанется невозможно скучная компаньонка. Она все еще была посторонней в их компании. Она не имела представления, как смеяться и как поддерживать остроумную беседу, подобно этим людям. Она задалась вопросом, кто из джентльменов достанется ей. Сердце ее колотилось, трудно было дышать. И она не знала, что было тому причиной – паника или волнение.

Она взглянула на герцога Лэнгфорда, который все еще стоял, лениво опираясь на угол каминной доски. Он повернул голову и бросил на нее взгляд из-под тяжелых век, праздно покачивая лорнетом на ленточке. Клэр облизнула губы и вновь потупилась.

— Но как досадно, что ты заставляешь ждать нас до завтрашнего утра, Флоренс, сказала миссис Тэйт. — Как мы сможем сегодня уснуть? Право, снова чувствуешь себя ребенком, ждущим Святки.

— Но, Фрэнсис, — подмигивая, заметил мистер Шимптон, — Флоренс любезно дает нам возможность хорошенько выспаться хотя бы одну ночь.

И снова все дружно рассмеялись, а Клэр убедилась, что так же, как и прежде, не может к ним присоединиться. Она не могла ошибиться относительно смысла последнего замечания мистера Шимптона. Конечно же, с его стороны это была только шутка. Безусловно, шутка. У леди Флоренс была репутация легкомысленной особы. Клэр это знала. Но, само собой разумеется, быть легкомысленной вовсе не значит быть настолько безнравственной. И это всего лишь говорит о некоторой степени вульгарности и неприличных манерах.

Все зашевелились, когда открылась дверь и вошли двое слуг с чайным подносом, и Клэр задалась вопросом, можно ли будет следующим утром вернуться домой. Это означало, что ей придется послать за каретой Родерика, которая, как предполагалось, прибудет за ней не ранее пятнадцатого. Но карета все равно не приедет до полудня, даже если она пошлет за ней совсем рано.

Нет, она не пошлет за каретой. Она не вынесет, когда Родерик и Мирт, и, несомненно, преподобный Кларквел, заявят, что они же предупреждали. Кроме того, ей было любопытно. И сейчас еще больше, чем до того, как она сюда приехала. Ей был любопытен этот, совсем другой, мир, в котором она оказалась в свои почтенные двадцать восемь лет. И она немного волновалась. Да, она согласится, хотя и неохотно.

Она никогда не была ничьей валентиной. Тем более, целых три дня.

У герцога Лэнгфорда было преимущество перед другими гостями, если, конечно, это можно было назвать преимуществом. Леди Флоренс сразу по прибытии раскрыла ему часть своих планов. Он знал, что утром все гости, включая хозяйку, должны быть разбиты на пары. Тогда он подумал, что этот может быть интересным. Компаньонка и партнерша в постели на несколько дней без малейших усилий с его стороны, чтобы соблазнить или принудить.

Февраль был самым унылым месяцем в году – уже не зима, но еще не весна, Рождественские празднества уже в прошлом, а до Сезона еще далеко. Валентинов день был блестящей выдумкой того, кто хорошо знал, что такое скука.

Обед и остаток дня после него он потратил, рассматривая возможности. Не то, чтобы выбор был за ним... Это должно было быть лотереей. По сути дела, он был расположен ко всем дамам, кроме, конечно, мисс Клэр Уорд. Со слов Флоренс, она была деревенской мышью. Сама Флоренс, слыла сластолюбивой бабенкой и имела большой опыт в искусстве любви.