– И вы как раз тот, кто может их наставлять на путь истинный? Всех этих людей?

– Ну, ладно, согласен. Это не слишком корректно с политической точки зрения. Но вы хотите, чтоб все люди на земле придерживались тех же, совершенно чудовищных и безнравственных жизненных стандартов, что и мы, американцы? И, пусть в меньшей степени, европейцы, так, что ли?

– А вы, я смотрю, не желаете отказываться от своих взглядов, – заметил Кеннер.

– Нет, не желаю, – заявил Тед. – Просто хочу сохранить то, что еще можно сохранить. Борюсь за переработку отходов, за уменьшение вредных выбросов в атмосферу. Ведь если все остальные народы и страны нашей планеты пойдут по пути индустриализации, нам всем грозит ужасное глобальное загрязнение и полная катастрофа. Этого не должно случиться.

– Получается, у меня есть, а другим этого не положено, так, что ли?

– Надо смотреть реальности в глаза, – ответил Брэдли.

– Вашей реальности. А не их.

Тут вдруг Санджонг подозвал к себе Кеннера.

– Прошу прощения, – сказал Кеннер и поднялся.

– Ага, ну конечно! Проще уйти, чем продолжить разговор! – воскликнул Брэдли. – За мной последнее слово, и я говорю правду. – Он жестом подозвал стюардессу, показав ей пустой бокал. – Еще один, милочка. Последний. На посошок.

* * *

– Вертолета все еще нет, – сказал Санджонг.

– Что случилось?

– Он должен прилететь с другого острова. А они закрыли воздушное пространство над Гаредой. Опасаются, что у повстанцев есть ракеты системы «земля‑воздух».

Кеннер нахмурился:

– Сколько до посадки?

– Десять минут.

– Остается только скрестить пальцы и надеяться на лучшее.

* * *

Оставшись в одиночестве, Брэдли поднялся и направился к Питеру Эвансу. Плюхнулся в кресло рядом с ним.

– Вы только взгляните! Разве не великолепный, потрясающий вид? А вода, вода! Прозрачная, кристально чистая! Какие изумительные оттенки синего. А эти прелестные деревеньки в самом сердце природы!

Эванс тоже смотрел в иллюминатор. Но видел только ужасающую нищету. Хижины в деревне представляли собой жалкие покосившиеся лачуги с ржавыми крышами из гофрированного железа, дороги – сплошные моря жидкой красной грязи. Люди плохо одеты и передвигаются как‑то неестественно медленно. Точно погружены в депрессию или глубокую печаль. «Здесь процветают инфекции, болезни, детская смертность», – думал Эванс.

– Изумительно! Великолепно! – не унимался Брэдли. – Жду не дождусь, когда окажусь там. Это же праздник. Кто бы мог подумать, что Соломоновы острова так красивы? Сущий рай!

Сидевшая впереди Дженифер заметила:

– Да, причем издавна населенный охотниками за головами.

– Ну, все это в далеком прошлом, – отмахнулся Брэдли. – А может, и вовсе небылицы. Я имею в виду все эти разговоры о каннибализме. Все знают, что это не правда. Как‑то читал книгу одного профессора.[42] Никаких каннибалов нигде и никогда не было. Все это миф. Еще один пример того, как белый человек склонен демонизировать цветных. Когда Колумб подплывал к Вест‑Индии, он тоже опасался каннибалов. Ему говорили, что они там водятся, по это оказалось не правдой. Впрочем, детали я забыл. Но не важно. Никаких каннибалов в природе просто не существует. Миф это, и все тут. Чего это вы на меня так смотрите?

Эванс обернулся. И увидел, что Брэдли обращается к Санджонгу и что тот действительно смотрит на него несколько странно.